В этой теме нет ответов

[pautinka2]

 

Дорога в Терамор.

 

 

 Мэри Сторлинг  родилась  в небольшом городке в Красногорье в семье моряка и аристократки. Когда ей исполнилось  5 лет, семья переехала в Штормград, поближе к морю, где отцу предложили повышение по службе в одном из приморских городов. Он стал капитаном пиратского судна "Длани Света".

 

Внешне семья казалась благополучной, но на самом деле дела обстояли так: отец, когда не был в плаванье постоянно пил, бил мать, ругал детей. Мать Мэри была из аристократического рода. История умалчивает, почему она опустилась столь низко и стала женой пирата. Но ходили слухи, что  Розимунд выиграл ее в карты, после нападения на один из фрегатов короля.  Элизабет была  общей добычей пиратов и конечно, могла погибнуть, ее разыграли и вот, досталась Розимунду. Родила ему сына, через некоторое время дочь и еще малыша, носила  под сердцем. О возвращении к родным речи не шло, дети  держали мать как толстый канат. И если сказать по – правде, ей не к кому было возвращаться, родные погибли в Лордероне и имущество пошло прахом.

 

Скрытый текст

Старший брат Андре спасался в книгах, он обожал Арфзиса, Пьенграда, Герадиса, поэзию  Жиратино  и музыку. Мэри  нашла другое решение: старалась бывать дома как можно реже. Ночи в Красногорье теплые – можно ночевать на улице. Мэри вырыла себе во дворе пещеру и пряталась в ней, воображая, что это ее царство, ужасно боясь при этом, что ее засыплет.  Устраивала себе  и другие испытания позже, шагая по карнизу аукциона в Штормграде, прыгая по стене крепости и ныряя в воды моря, задерживала дыхание, как можно дольше, пропадала до ночи в казармах гарнизона, училась  сражаться и конечно, впитывала  в себя солдатские шуточки и выражения. Кто станет стесняться малой.  Воображая, как станет великим воином, нет, великим поэтом, музыкантом или писателем. Столь различные желания посещали ее, разрывая на части душу.

 

 Мэри было 10 лет, когда она впервые попала на проповедь в Соборе Штормграда, которую читал ее дядя – священнослужитель. "Я была потрясена,- вспоминает она. – Дядя воскликнул: "Да пребудет с вами Святой Свет!" – и взрослые люди  плакали, как дети". С тех пор Мэри часто воображала, как выйдет на сцену перед толпой и поведет ее за собой. Куда? Этого она не знала

 

Постоянные переезды, смена домов, начавшиеся в это время, а также кончина дедушки,  связанная с казнью отца, с которым Мэри провела детство, отложили отрицательный отпечаток на ее детскую психику. И в школу Мэри ходила совершенно без малейшего интереса и не отличалась веселым нравом. С 12 лет начала курить. Ситуацию осложнила смерть отца.  Пирата повесили посреди площади, при огромном скоплении народа, где-то в Болотине. Мэри была мала и не знала о том, что отец был капитаном пиратского судна. Позже ей тоже никто ничего не объяснял, ведь она оставила своих родных  в довольно юном возрасте.

 

Школу она ненавидела, считая ее покушением на свободу личности. И в 16 лет она покинула дом, зажила собственной жизнью". Это совершенно нормально, уверяет она. – Если в школе скучно, а дома нечего делать, начинаешь экспериментировать". Мэри быстро нашла себе другое увлечение – она всерьез заболела музыкой. Когда Мэри было 3 года, дед купил ей скрипку, и она под его руководством освоила аза игры на скрипке. Никогда с ней не расставалась.

Дед, весельчак и музыкант принял близко к сердцу смерть сына и заболел. Долго не хворал, умер в одночасье. Теперь на кладбище стоит памятник. Плита и на ней выбит контрабас и имя деда. - *Здесь похоронен прекрасный человек и музыкант Бенниджо Сторлинг.* Дед служил при оркестре короля и это считал великой честью для себя и своей семьи. Честь честью, но вот когда пришла его кончина, помощи семья не дождалась от двора. Средства иссякли, похороны, долги, сожрали все. Мама в отчаянии поступила прачкой в одну аристократическую семью, прихватив с собой и Сью. Милую крошку с волнистыми волосами и огромными синими как море в ясный день глазами. Мэри отдали в служки в таверну "Позолоченная роза", где хозяйничает госпожа Аллисон. Вот уже  не первый год как она живет при кухне и сыта, одета. Еще и семье умудряется помогать, получая чаевые от щедрых, порой дербалызнутых посетителей. 

Девочка на побегушках, а ведь дед мечтал, что Мэри  станет музыкантом. Все говорило, что музыкальным слухом и талантом она  не обделена. В свободное время Бенниджо учил внучку музыкальной грамоте, сольфеджио, игре на скрипке. Почему на скрипке? Считал, что девчонка еще мала, чтоб удержать контрабас. С трех лет Мэри уже обучалась игре на скрипке, что подарил ей дед на один из праздников. И Мэри самозабвенно занималась, играя совсем небольшие пьесы, развлекая взрослых дома, соседей на улице. Ей и самой нравилось извлекать звуки из инструмента, подражая пению птиц, рычанию зверей. Шелесту травы. Пролетевшему ветру. Весь мир перед ней звучал на разные голоса, торжествуя и исполняя гимны природе. Звуки скрипки просто зачаровывали своей простотой, эмоциональностью и восторженностью. Приходилось играть стоя, разучивая и извлекая звуки из инструмента. Дед учил, как нужно расслабляться стоя при игре, стойка и правильное дыхание просто необходимы. Пришло все как казалось девочке само собой. Расслабляясь и шевеля пальцами, слегка уставшими в процессе игры, иной раз и часами тренируясь. Но ее радовали похвалы деда и мамы, это придавало смысл обучению. Мэри обожала своего деда Бенниджо и хотела во всем подражать ему. Отец вечно отсутствовал, зарабатывая на семью. Примером для подражания был дед, обучение проходило легко и на уровне эмоций. Мэри почти никогда не капризничала, чувствуя себя взрослой. Скрипка для нее заказана дедом у одного знакомого мастера и отличалась прекрасным звуком, инструмент был хорошо настроен. Заплачены за нее были не малые деньги. Первый урок потряс малышку в свое время до глубины души. Она с восторгом рассказывал маме, что скрипка сделана из дерева. А еще у нее четыре струны, и она издает удивительные звуки. Оглядываясь на деда, она с нетерпением спрашивал, когда будет еще один урок. Ведь на следующем уроке она снова сможет играть, скрипка ее увлекла. Мир музыки раскрыл ей свои объятия, захватил и повел за собой.

Мама всегда считала, что малышка удался в отцовскую родню в род Сторлингов. Темные, почти черные волосы слегка вьющиеся. Большие блестящие карие глаза, печально взирающие на мир, словно предчувствуя свою судьбу. Обрамленные длинными черными густыми ресницами веки. Такими длинными, что позавидует любая девчонка. Яркие, но тонкие губы. Небольшой нос, с едва заметной горбинкой. Длинные изящные пальцы рук, как будто специально приспособленные для музыкальных упражнений. Фигурка девочки не отличалась плотностью; худенькая, стебелек, травинка. Но ветер не согнет ее при первом порыве. В ее движениях чувствуется сила и энергичность, ловкость в движениях. Ступни ног не по возрасту маленькие. Мама говорила, что это хорошо. Вырастет  не гигант, как отец,  а вполне изящная  и милая барышня. Что еще можно сказать о девушке, которой в Огненный солнцеворот должно исполниться двадцать лет? Бывало, она скучала, вспоминая отца, деда, которых Мэри уже не ярко помнила. Словно образы-тени приходили они в ее памяти, принося сладостные воспоминания. Мать старалась навещать ее почаще, но хлопоты и заботы мешали их встречам. Сью больше доставалось ласки и внимания мамы. Работая в поместье у чужих людей, мать боялась уезжать в город, вызвать гнев или неудовольствие хозяев. И так, слава Святому Свету, приютили с дочкой. Не гонят и платят, кормят. Поэтому, Мэри была предоставлена сама себе.

 

Скрытый текст

Старуха кружилась вокруг подошедших путников. Словно исполняла ритуальный танец. Рассматривая и протягивая руку то к одному, то к другому. Щупала  доспехи, оценивала ткань. Морщила свой старческий рот в гримасе, корчила лицо все покрытое морщинами, словно печёное яблоко.  Хмыкала и притопывала ногами, точно молодая кобылица выплясывала перед путниками. Оборот и вот из-за спины мужчины, она тянет скрюченные руки к девушке. Шевеля пальцами и с удовольствием дотрагиваясь до камзола.  Повернулась и вновь возникла за спиной первого, заставляя нервно посматривать на неё, оборачиваться в след. 

Когда путники показались из леса и прямиком поспешили к её костру, она уже знала, что их  ждёт. Тут со вчерашнего вечера сидела поджидая. Ворожейка.  Гадалка. Ей многое было доступно. В народе её называли колдуньей.  А какая из неё колдунья, ведает судьбы некоторых особ и умеет рассказать об своих видениях. И сейчас словно впитывала, всасывала в себя сведения об пришлых, точно сверяясь с тем, что помнила, проверяя себя и свою память. Танцевала вокруг, кружилась. Что видала давеча  в туманной дрёме, подтверждали её новые наблюдения. Дотронулась до ножен меча  воина и вскрикнула.  Почувствовав пальцами его, горячу ненависть, словно огнем полыхнуло лезвие, хоть и в ножнах висел меч, а пальцам стало больно. Как же этот меч желает крови, мелькнула мысль, не её крови, а брата владельца. Все сбывалось. Этот воин, да и воин ли он, виделся ей в тенях. Опять отскочила и, крадучись  подобралась ко второму подорожнику. А вот в ее судьбе всё будет прекрасно. Девчонка словно цветок с чистой судьбой: пригожа собой и душа, поющая …да-да…скрипка. Вот это завернутое в холстину…скрипка. Будет бардом, хоть и не ахти какое искусство, однако ждёт ее честь и слава, королевский дворец, а не плаха как первого. Плохого спутника себе в дорогу выбрала, однако. Многое пережить придется.  Дорожки переплелись со злодеем и самой тяжело будет.

Словно, наконец, удостоверившись в своих предположениях, она отскочила от путников и с безразличным видом устроилась у своего маленького костерка, принялась помешивать похлёбку деревянной ложкой. Из котелка валил ароматный пар, вроде бы там варилось мясо. Мясо, конечно, мясо… хи-хи-хи…вот только чье мясо. Давеча поймала в пруду штук пять лягушат, разделала. Помыла в том же пруду, и варить пристроила. Корешков да корнеплодов добавила, соли щепоть и перцу кроху.  А зелень, так вот она под ногами растет, собирай, сколько хочешь. Где ей при её старости на мясо заработать, а самой и подавно не поймать.

Ветхая шерстяная кофта из козьего пуха прикрывала плечи и грудь старухи. Юбка коричневая, странное дело, выглядела как новая, слегка помятая. Пояс  из кожи с медными застежками  и стоптанные башмаки, да из-под юбки выглядывали красные вязаные чулки, обтягивающие тонкие ноги. На скрюченных болезнью или старостью пальцах рук огромный перстень с камнем, явно не простым. Шею обрамляла связка дешевеньких бус в три  ряда, длинная, аж, до пояса. На земле, возле костра валялась шляпа, скорее напоминавшая большой блин, да мешок с нехитрыми богатствами. Немного хвороста и сухих веток, что сумела собрать, дожидаясь висельника. И большой острый нож, аккуратно воткнутый в пень, возле которого и сидела бабулька. Ведь ждет его именно перекладина, так сон говорит. Правда ли нет, не ей решать. А велено во сне было предупредить об опасности, вот и вышла она на тропинку загодя, чтоб рассказать о судьбе и предостеречь. Вот уже лет этак за пятьдесят на неё такое  благоволение или проклятье свалилось, видения зреть и предупреждать о несчастьях. Тот или другой верит, кто-то проклинает, а она всё равно выходит на дорогу и сказывает.

- Что застыли, касатики, словно старую бабку сроду не видели. – Наконец прошамкала старуха. Приглашая прохожих к своему костерку. Мужчина все еще настороженно посматривали на неё. Беды она им не сделает, а вот сидеть с ней, пожалуй, не стоит, рассуждал сам  с  собой старший из странников. Что-то не внушает доверия старая карга, так и несёт от нее травами  да снадобьями.  Тьмой… Зло косился на наконец-то угомонившуюся древнюю бабу. А то крутилась как волчок, даже в голове шумело. Так и хотелось мечом успокоить.

- Так чьи вы будете и откуда путь держите? – для завязки  знакомства поинтересовалась как бы бабка. – Аль секрет? – Насмешливо посмотрела на старшего мужчину. – Ты, милок, не волнуйся, я добрая.  Зла не сделаю, а вот предупредить или несчастье отвести смогу.  - В глазах словно полыхнуло пламя костра, при взгляде на здоровяка. Ты присаживайся.… Присаживайся. - Отодвинулась, зазывая и освобождая местечко. – В ногах правды нет. Похлебочкой своей с вами поделюсь, добрый супец получился. Ароматный бульон, с мясом.  Не побрезгуйте. Вот только ложек лишних не удосужилась захватить, так, поди, у вас и свои  ложки припасены. Кто ж в дорогу идет, не взяв свою ложечку?  А потом и чаек сварим, водица ключевая.  Добрая.  Хлебца, случаем, не захватили? Мне бы горбушечку  выделили.… И ты малая пристраивайся. Скрипочка у тебя знатная, сам Стафиар делал? Может, потешишь старую? Люблю я музыку слушать. Ты музыкант  или … - Насмешка прозвучала в голосе, захихикала, словно мышь пропищала. -  Поваренок.

Девушка с удивлением уставился на женщину, откуда ей известно про это, ведьма, точно колдунья. Слегка насторожившись, сделала шаг в сторону от костра, и опустился на траву. Надёжнее подальше сидеть. Да, это была Мэри Сторлинг, совсем еще недавно она работала в таверне, жить на что-то надо. Правда сказать, что она маленькая уже никто бы и не подумал. Прошло десять лет  и, девушка выросла, возмужала, расцвела.  Двадцать лет  должно было исполниться скоро.

- А ты сама, старая,  откуда? Деревни что-то поблизости не видно. Одна живешь или с кем ещё? – Заинтересованно расспрашивал мужчина. Устроился на свободное у костра место и оперся спиной о пень, приятно расслабившись, вдыхал запах костра, горящих веток,  благоухание супа. Хорошо сиделось, даже забыл, что пару минут назад собирался стукнуть крутящуюся ведьму мечом. Намереваясь, таким образом, ее успокоить.  Не на много и старше был парень Мэри, лет может на десять. Разве это много? Рассказывал о себе, что плавал на корабле торговом юнгой. И как оказалось на том самом, что и отец Мэри. Но чувствовалось, что не все рассказывает новый приятель, что-то да умалчивает, скрытничает. Не полностью доверяет или другая причина находится.

  Мэри полезла в мешок и достала полбуханки черного хлеба, аккуратно завернутого в холстину. В дороге без припаса никак нельзя. И старуха просит, надо уважить.  Ловко орудуя ножом, принялась отрезать ломти, прислушиваясь к разговору попутчика со старой женщиной. С  этим мужчиной ее свела судьба в таверне, где до сих пор служила. Правда, теперь уже не поварёнком, а  помощником повара. Шеф-повар Эстис полностью доверил бывшему поваренку кухню и приготовление самых сложных блюд. Сам только снимал пробу и довольно покачивал головой.  Одобрительно причмокивая. Время, что делает оно с людьми, время…прошло всего десять лет. Повар постарел, и держали его только, уважая прошлые заслуги, а распоряжался  кухней и работниками полностью Мэри. Не вышвыривать же старого повара на улицу. Хозяйка Аллисон была доброй женщиной.  В свободное время девушка  все также тренировался  игре на скрипке.  Сама сочинял баллады и пьесы.  И многие музыканты, знакомые с дедом прочили ей великое будущее. Мать и Сьюзи, младшая сестра, уже не жили в Западном крае у аристократов в поместье, а обосновались в своем доме, вели хозяйство и вполне были довольны жизнью. Дом невелик и вдвоем прекрасно справлялись с хозяйством. Девочка выросла и помогала матери. Долгими зимними вечерами вышивала и шила, приданое готовила.  Мэри  могла  содержать свою небольшую семью сама.

- Деревня, ах, деревня! Да, тут за лесочком небольшая деревушка и есть. Домов с десяток и жителей полсотни. Старики, да дети малые с мамками, бабками. - Старуха не спешила раскрывать свое предсказание, самой интересно было послушать путников, побеседовать с ними.  – Вроде на городских похожи. Неужели с самого Штормграда? – Вроде как удивлялась бабка, стараясь вовлечь в разговор путников. Не сразу же с бухты- барахты, обухом по голове. Вот вам я и мои домыслы.
Мэри положила нарезанный хлеб на холстину, и подвинул поближе к старухе. Запах от варева,  правда, возбуждал аппетит. Нежный аромат разносился над опушкой. Та окинула довольным взглядом толсто нарезанные ломти хлеба, привстав, потянулась к котелку, собираясь снять его с костра. Суп был готов.

– Миски свои доставайте, а так можно и с общего котла хлебать. - Распорядилась довольно. Есть над кем покомандовать. Засуетилась, чуть не перевернув котел прямиком в огонь, руки старые  еле удержала горячий котелок.  Дуя на обожженные пальцы, склонилась над похлебкой и бросила щепотку порошка. Совсем малость, так для настроения. Грибочков тут насобирала давеча. Легшей будет  разговаривать с путниками.

Путники  поближе устроились у котелка и, достав ложки, принялись хлебать суп, так и парующий. Аппетитом не страдал ни тот, ни другой. Варево было вкусное. Как-то так само собой получилось, что котелок очень быстро полностью опустел. Мужчина и девушка расслабленно смотрели в огонь костра. Бабка жевала горбушку, не притрагиваясь к вареву. Их не насторожило, что внезапно старая карга превратилась в девушку-красавицу.  Длинные черные прямые волосы обрамляли ее лицо, огромные карие глаза, лучились  и блестели, полные алые губы насмешливо  усмехались. В руках девица держала колоду карт: дурак, посыльный, гонец, цирюльник.  Кельнер, стольник,  дева-фрейлина, священник, воевода, управитель, король, королева.  Карты так и мелькали в ее ловких длинных пальчиках. Точный возраст колоды карт нельзя было установить. Но судя по их виду, затертому и замызганному, колода служила еще бабушке ворожеи.   Правители  - Король и королева, десятки и девятки – это управитель, который  судит в отсутствие королевы или короля, также воевода, на его плечах возлежит присмотр за конюшнями, включая  обслуживание путешествий короля и военных  деяний. Дураки – Тузы,  две дуры и два дурака. Шестерка – придворная дама, очаровательная  невеста или «девица  в кручине, горести», склонила головушку. Четверка – Трубач.  Колода раскидана, стасована, действие началось… 

Предсказание ведьмы, точно  дым влезали в голову парня и девушки. Словно пелена упала на глаза путникам, паутинкой оплела мозг, и каждому казалось, что девушка разговаривает только с ним. Вещает судьбу, гадая на картах. Внимательно всматриваясь в глаза колдуньи, каждый видел свою жизнь, прошлое и настоящее перепуталось.  Будущее выплывало урывками, которое не всегда можно было рассмотреть и разгадать. 
Страшные слова: Изменник продаст жизнь твою  за пару медяков, веревка свита палачом и брошена на сук.  Фортуна бросила тебя, умрешь не от меча. В таверне ждет тебя беда и, не спеши туда. Там брата брат убьет, смеясь,  на труп его смотря.  Тюрьма, темница, эшафот – удел, что ждет  тебя. А дома мать и ждет сынов. Дождаться не смогла. Лишь эшафот, лишь эшафот…преследует тебя.

Мужчина словно очнулся, открыл глаза. Задремал видимо у костра, подумал про себя. Осмотрелся по сторонам. Костер потух, рядом дремала Мэри. Старуха исчезла. Старуха или девушка? Ведьма, точно ведьма. Дотронулся до висков  пальцами рук  и старательно потер их, массажируя до боли. Подмешала видимо что-то в похлебку старая, голова болит и тяжёлая как пушечное ядро. Якорь ей в глотку! Лишь на пне остался торчать нож. Значит, старуха была явью.
- Мэри, вставай, просыпайся! Пора собираться в путь, а то ночь в лесу застанет! Лежебока… - Тряся  за плечо, пытался разбудить попутчицу. Та лишь отмахивалась и что-то бормотала в ответ, не в силах открыть глаз.

- Мне снился сон, во сне я видел море, отца, он молод был как ты и я.  Странное видение… Отец предстал передо мной со скрипкою в руках. Играл на ней как виртуоз, как истинный  скрипач. Он пел  и танцевал перед толпой  праздных зевак. И гордо голову держал, и яростно звучала песнь его. Глуша тоску и боль. Глаза сверкали,  словно в них горел большой пожар. Играя и смеясь, он шел на эшафот, ступени скрипели в такт его шагов.  Он пел и ступал не плача  и не  стонал совсем.  Отец играл и пел о том, как жизнь его прошла.  Не раз встречался он в пути со смертью чужой, сейчас она пришла к нему с покрытой головой.  Толпа,  как злобный  старый пес,  рычала на отца и сотни ртов метали вслед проклятия ему. А он лишь улыбался, смотрел по сторонам. И словно бы прощался с мечтами навсегда.  Мне меч верните и познайте силу рук моих -  Пел он.  - Никто в честном бою одолеть бы не смог меня. Палач накинул  свой мешок на голову ему. Веревка  как змея  обвила шею вмиг.  Палач приказа ждал, чтоб выбить табурет. Король смотрел на эшафот, затем ленивою рукой махнул… лишь бросив: Кончай. Фрейлины взвизгнули и отвели глаза,  взор  свой потупив.  Народ пронзительно вопил, свистел и вроде был как рад, зрелищу смерти.  Но он, не прекращая петь, смеялся и шутил.  Мой гордый  Розимунд, отец  родной, вдруг скрипку наклонил и с маха  с силою большой ее расколотил. Палач с разбитой головой предстал перед толпой.
 

Прощай, друзья, прощай, семья,
Жена моя и чада!
Со скрипкой не расстался я, -
Чего еще мне надо?

Не вам судить, что делал я. Снимите цепи  с ног!  Ведь богачи жируют тут, смеясь с вас дураков. Палач толкнул ногой скамью…, петля сдавила шею,  лишь хрип разнесся над толпой, замершей в упоении. Певец утих и в вышине пронесся птицы крик. Кричал орел, печальный клик разнесся над землей.  И смерть пошла прикрыв лицо, взглянув  в последний раз. Лишь в стороне чье-то лицо, с ухмылкой на губах, глазело, как качался  труп, погибшего певца. Считая горстку  медяков, довольно усмехаясь, изменник шел  своим путем, не ведая конца.

- Ты знал отца? Скажи мне правду. Чем заслужил он смерть свою?
- Да, тем, что был пират отважный и смерть встречал не раз в бою. Не раз топил он корабли под флагом короля. Но предан был старым другом. Так говорили на "Длани Света".  Попал в западню и пойман  был стражниками. А там разговор один. Петля на шею и виселица.  Неужели ты не знал об этом? То-то я смотрю и не могу понять уже который день, что дочь не знает об отце ни слова. – Нахмурив брови, свысока смотрел пират на девушку.
- Ты знаешь, кто предал его? Прошу, скажи не медля! – Вскочила на ноги, и схватил мужчину за руки. Мэри смотрела умоляюще в глаза попутчика. – Говори!
- Мой брат…. Вот тебе ответ… - тихо чуть слышно промолвил в ответ на просьбу - требование Мэри.  Тишина разлилась вокруг, словно природа прислушаться хотела.  Что произойдет дальше? – Предатель жив и мы идем за ним. Он сейчас в Тераморе, путь долог, но  мы дойдем.

 

Скрытый текст

Дорога была долгой, Еле-еле добрались до  Болотины, оттуда отправлялся корабль в Терамор. Необходимо было переплыть море, Тяжелый предстоял путь. Волны за бортом достигали высоты пятиэтажного дома, штормило и казалось, что пришел последний час жизни. Однако корабль шел вперед, моряки на борту были бывалые и, только Мэри лежала в кубрике пластом, раскачиваясь в гамаке.  Ее тошнило и, совсем не было сил встать, словно мягкая игрушка валялась и стонала, от головной боли и слабости. По прибытию в порт, спутник оставил ее в таверне, вручив немного золота и, сам исчез. Пообещав в скором времени вернуться. Но время проходило, день сменялся за днем, парня все не было. Мэри совсем потеряла надежду дождаться бывшего юнгу. Монеты кончились быстро. Последний день проживания в таверне канул в лету и вот сейчас, стоя у доски объявлений,  она читала оглашение командования, о призыве в Армию. Городу требовались добровольцы, принимали всех, несмотря на пол, возраст и социальное положение.  Мэри отправилась в здание  по приему  и нерешительно остановилась перед решетчатыми воротами. Дальше пройти было невозможно.

 

- Вы кого - то потеряли?- Лейтенант осмотрел девушку, что там спокойно прошла сквозь стражников у входа.

- Вы мне? Я стою, не могу пройти, да? - Смотрела  на окликнувшего ее офицера, нахмурившись, настороженно, словно ожидала.  Что ее сейчас выгонят, так и не допустив до начальства. Над городом уже спускалась ночь, и рассчитывать на хорошее отношение не приходилось.

-  Мне бы к командиру, - как можно жалобнее пробормотала, - там прочитала, что набирают всех, кто хочет служить государству и защищать город, ищу службу и умею сражаться. Мэри, спешила поскорее высказать свою просьбу. Казалось, чем скорее скажет, тем большая вероятность, что будет принята. Служба нужна была как воздух. Оставаться этой ночью в чужом городе на темных улицах не хотелось. А еще эти послы из Орды, что она видела давеча, ее очень напугали. Слышала о людоедах троллях и никак не стремилась попасть им на ужин.

-  Прошу на выход. Вас ещё не вызывали... - сказала рядовой.

- Рядовой. Не стоит так обращаться с новобранцами. -  Бросил укоризненный взгляд в сторону рядового офицер. - Так бы сразу и сказали, что ищете службы. Наш рядовой проводит вас к старшему по званию. Вереск, вам все ясно?

Мэри спокойно вернулась к воротам и остановилась, размышляя, может и не стоит торопить события, сначала сходить в таверну. Вдруг вернулся друг и тогда, она просто будет свободна от всех проблем. Но тут же  повернулась и последовала за воином, попытка не пытка. - Правда? - Радость озарила лицо девушки, словно она нашла приют.

 

-  Да. Выполняйте.

-  Пройдёмте

- Я могу пройти, - взглянула на парня с вопросом во взгляде.

Мэри спустилась вниз по лестнице и остановилась у стола командира, вытянувшись по стойке смирно, чтоб сразу поняли, что она привычна к службе. Хотя никогда прежде не служила, если не считать ее детские посещения казарм  крепости Штормграда и тренировок в метании ножей, что у нее ловко получалось.

- Сер, вот новобранец, прислан по просьбе лейтенанта... отрапортовал рядовой.

Беллдорс вздохнув, просто сидел за столом, пока не услышал грохот лат и, еще одна девушка вошла в комнату. Это, ох, как плохо было для человека.  Старшина вопросительно глянул на деваху. - Вам чего? Ага - а... Все ясно. - Устало кивнул и пододвинул к себе перо с чернилами, он достал специальный журнал для регистрации новобранцев. - Ваше имя, фамилия. Род войск, возраст... Ну и так далее...

-  Сер, я могу идти?

 

Мэри  Сторлинг, сэр. - Ответила быстро и четко, стараясь показать, что она умеет отвечать и знает, как это нужно делать. -  Мне двадцать лет…скоро исполнится, - с надеждой посмотрела на сержанта, ведь не врала. И мне еще не приходилось служить… - призналась, осторожно посмотрев на  начальника.

- Ну, хорошо, хорошо. Мы с вами подружимся. - Он ухмыльнулся и глянул на девушку, - отлично, отлично. - Наклонился и открыл баночку с чернилами, окунув туда перо, начал записывать в журнал данные девушки, про себя подумав, что снова мясо попалось, а не боец. Да где их сейчас набрать, и эти для начала сойдут, а там вымуштруем и бойцами сделаем. – Расписался в нем, передал журнал девушке, - распишитесь здесь, а после этого я выдам вам документы и справку, дабы вы взяли из оружейной и амуницию  с броней.

 

Мэри протянула руку за справкой и уставилась на командира, благодарным взглядом. Словно он ее спас от голодной смерти. - Сир, я могу идти?

-  Так-с... Распишитесь в журнале, а после этого я дам вам необходимые бумаги, хорошо? - Беллдорс поглядел на девушку, осматривая ее фигуру и  форму. Вот все равно, какие-то чувства к женщинам у него остались, не совсем он потерялся в этой пучине мрака. Хоть и воскрешение  дало себе знать. А тем временем он написал документы, эта была двух страничная маленькая книжечка и справка для получения доспехов. - Возьмите доспехи у адъютанта, а после этого ко мне придите. Я запишу вас в график смены.

Мэри склонилась  к журналу и, обмакнув перо в чернильнице, постаралась расписаться аккуратнее, но капля упала на лист и, о, ужас - огромная клякса образовалась на странице…. Так началась ее служба. -  Ой, простите...- ужас отразился на лице девушки.

 

Не дождавшись приятеля, пошла служить. Но в душе у нее осталась оскомина,  месть за убийство отца жгла сердце. Все еще впереди, все еще впереди, - мелькала мысль. – Я отомщу.

 

Баллада, написанная Мэри. Скрипка поет о пирате. Отец был пиратом. Об этом узнала, когда выросла.

 

Скрытый текст

Стучит в окно забытый кот и громко стонет скрипка. 
Ждет перекладина тебя, в трактире друг сидит. 
За медяки, за малый грош, за стражника ухмылку, 
Тебя  он продал  и,  теперь он твой  смертельный  враг.
 
Налей вина в бокал себе и выпей не спеша. 
Цепь на ногах, глаза пусты, но песня весела. 
Танцуй пират, душа поет, бокал в руке сжимай. 
Последний кубок пей до дна и нас не забывай. 
 
Палач уже веревку взял  и  эшафот готов. 
Есть вспомнить что тебе, так пой,  толпа с тобой орет. 
Пляши и пой, пой и пляши в последний жизни миг. 
Нет страха в сердце и в груди, лишь бьется песни крик. 

Прошедшей радуйся судьбе, нет больше зла, добра. 
Живи сейчас, ведь для тебя пробил твой бренный час. 
Что короли, что тюрьмы их,  - все позади уже, 
И прах развеет ветер вновь по грешной, сей земле.
 
Не раз с мечом на абордаж бывало, ты бежал, 
Бесстрашно головы срубал, и грозно хохотал. 
Никто не смог тебя сразить, и честным был тот бой. 
Меч знатно головы сносил, король ярился вновь.
 
Не стоит плакать, голосить, могила зарастет. 
И об одном  жалей, пират, никто к ней не придет. 
Сегодня - я, а завтра -  ты,  покинем этот мир. 
Так веселей на свет смотри и каждый  миг цени.
 
Палач стоит, приказа ждет, король лениво зрит. 
Махнул рукой и, вниз летит веревка с головой. 
Скамейка выбита с под ног, хрипящий звук повис. 
Певец затих.… Погас костер его души  мирской. 
Осколки скрипки на земле его вершили путь, 
Он пел как жил и жил как пел… 
Судьбу не обмануть.