No replies to this topic

[murki]

В Бухту прибыла обеспеченная девушка. При чем по виду не скажешь, что умная. Капризна, надменна – это на первый взгляд. При более близком общении могла сказать глупость, при чем такую, что сразу решишь – дура. Упрекнешь в глупости, намекнешь, отмахнется и резко ответит, что это не вашего ума дело, что она тут одна знает, как ей лучше.

 Отличная сумочка, из которой можно потянуть золото. Прекрасная цель, которую можно ободрать, не особо напрягаясь.

 Дамочка зеленоглазая сразу заинтересовалась мужчинами. Дайте, куплю. На ответы, мол, вон, полна таверна мужиков, отвечала, что такого ей не надо. Надо красивого, сильного, мускулистого. При этом голодного и жадного до любви, а не те, «пресытившиеся близостью дев и не видящие дальше, чем бокал вина перед глазами».

 

 

Тихо скрипнула дверь, она словно сама боялась подать голос. В коридоре появился охранник с факелом в руках, а за ним… Девушка.

 Прелестная, в белом платье, белыми волосами, которые волочились по полу. Это был как лучик света. Тихие шаги, шелест юбки, шепот белых кружев… Неужели недавняя небольшая буря с неба сбила звезду и она укатилась сюда? Или мотылек просто прилетел вслед за факелом? Или же… Служитель Света пришел простить грехи и ошибки тех, кто завтра, возможно, умрет?

 За девушкой шел сопровождающий. Но на него белая леди и не смотрела. Она шла, рассматривая тех, кто был в темницах. И тут остановилась напротив той, где у окна замер высокий татуированный эльф.

 Такое чудо, такая прелесть, ветерком донесся до бойца ее запах, такой тонкий, чистый. Не иначе, но в этом коровнике зачем-то выросла лилия.

 Нежные губы юной девы приоткрылись, когда она подошла к двери. Постояла так, сияя, благоухая. Изумрудные глаза не покидали очертаний высокого бойца.

 Даже жестокий, беспощадный боец, находившийся за ближней решеткой, подошел ближе, что бы рассмотреть этот юный цветок.

 Она же ручку приподняла, указала на разрисованного, а нежный, чистый, как горный ручей, голосок произнес:

- Этот.

- Добавь побольше золота, и ты можешь выбрать элитного бойца. Это так, потеха, – произнес сопровождающий.

- Так! – леди развернулась, милое личико обратилось к тому, который был сзади, а ангелок из уст своих бесподобных изверг ядовитые слова. – Мне надоела всякая там элита. Я хочу, что бы меня у меня был грязный раб!

 - Как хочешь. Ваши деньги, – пожал плечами сопровождающий.

 

Никто не понял ничего. Ни остроухий с печатью жестокости на лице. Ни татуированный,  дверь которого тут же была открыта.

- И давайте быстрее, ждать не хочу, – заявила ангельская внешность.

Девушка развернулась, не дожидаясь никого, даже не глянув более на плечистого бойца, уплыла лебедушкой белой по грязи и черни этого коридора.

 Нет… Это было совсем. Совсем и все. Голубоглазый боец с открытым ртом стоял и смотрел вслед уходящей. Лицо же разрисованного эльфа выражало некое недоумение и недопонимание.

 - Тебя захотела богатая, избалованная сучка, которой уже и в жопу не лезет папино состояние, – заметил ехидно из-за двери более мелкий боец.

 А второй не ответил, он просто шел следом за охранником.

 

Некоторое время спустя привели эльфа к девчонке. Та на стуле по барски расселась, обмахивалась веером, молча рассматривала бойца, которого купила. Очень высокий. Девушке пришлось бы на цыпочках стоять, что бы достать до его ключицы. Она – обычного ростика, беленькая, просто лик невинности внешне, хоть и с грязным языком. И он… Широкоплечий, сложенный правильно и красиво, по виду грязный боец, убийца, преступник. Но с гордо поднятой головой. Она, чиста кожей, бела, как фарфоровая чашечка. И он, разрисованный змеями от кистей рук до шей. Она… Красива лицом, с носиком, маленькой горбинкой на нем. И он… Изуродованный, лишенный глаз. Глаза же были, но… теперь там помещалась каша из шрамов.

 

 Девушка с интересом рассматривала покупку. После удалилась, просто сказав, что бы эта вещь была отмыта, упакована как следует. Вещь  была рада помыться, упаковаться, какие могут быть возражения? Так и было сделано.

 Уже когда привели слепого к ней во второй раз, отмытого, одетого в новую рубаху и штаны, леди взяла его за руку, усадила на кровать и расспрашивать соизволила.

 - Как зовут тебя? – лился милый голос.

 - Полоз, - коротко ответила «вещь».

 - А как родители тебя нарекли? – вопрошала любопытная дама, интересуясь новой игрушкой.

 - Вен… - боец запнулся, будто вспоминая, изрек. – Вентор.

 - Пусть будет Полоз, - проворковала дева, касаясь его лица. – Я думала, у меня будет охранник. Но какой же охранник из тебя, когда ты слеп? – помолчав, смотрела, изучала непроницаемое лицо «вещи». – Я буду кормить тебя с ложечки.

 - Я не нуждаюсь в этом, - заявил боец, не дрогнув ни голосом, ни единой мышцей лица.

 - Зачем лгать, скажи. Ты ведь слеп и слаб. Ладно, пусть будет по - твоему. Расскажи, что случилось с твоим лицом, - отсела чуть дальше, слушать приготовилась.

 - Занимался инженерией. И алхимией. Был излишне самоуверен в своих знаниях и силах. – губы Полоза дрогнули в улыбке, коварной, эльф повернулся к деве, намекая на нее. – Такой глупый, наивный, чистый ангел, думающий, что способен на все.

 Девушка подальше отсела, увидев ухмылку:

 - Ну, а при чем тут твои глаза?

 - Вышибло, когда решил, что могу создать по слухам нечто такое, что способно разорваться в теле. Думаю, и ты знаешь о разрывных пулях. Или слышала краем уха, охотница.

 - А… А… Откуда ты знаешь, что я охотница? – девушка аж рот открыла от удивления.

 - Думаешь, одев платье, сдобрив себя ароматом мяты, ты скроешь свой осторожный крадущийся шаг? Или сотрешь с себя запах пороха, крови и кожи? – снова Полоз повернул свое изуродованное лицо к деве.

 Наивная Олуанна думала, что купила себе игрушку. А вот, игрушка играла с ней, взяв инициативу в свои руки. Кто-то бы возмутился, но беловолосую это позабавило. Азарт, да и только. Где еще найдешь такого интересного, неожиданного, непредсказуемого собеседника? И вот он, сидит рядом. Надо было просто раскошелиться. Единственное пока, что смущало девушку, это шрамы на лице. Пугающая внешность, рост, множество змей на теле эльфа, зовущего себя Полозом.

 

 

Шли дни, недели. Время бежало своим руслом. Череда событий, не интересных ни эльфийке, ни ее новому страшному спутнику. Девушка уже привыкала к отсутствию глаз собеседника. Она задавала все меньше вопросов, кто он, откуда, куда шел, как оказался в клетке, из которой выручила его дева.

 Спрашивать Полоза о его жизни было бессмысленно. Он все время увиливал от ответов, переводил темы, задавал встречные вопросы. И так, скоро уже Полоз знал о юной особе все.

 И девушку устраивало это. Он, молчаливый, никому бы не рассказал того, что она доверяла. Это было уже тайное, внегласное правило, что она говорит, а он не рассказывает никому. А рассказывала она много, имея теперь единственного собеседника.

 

 

 Жизнь баловала Олуанну. Деньги у нее водились от богатых родителей. Пусть они и слили ее на плечи работяг, получали все хорошо, скрывая, что этот альбинос был кровей благородных.

 Баловала ее и природа. Красивая все же девушка, талантливая. Ее острый глаз умел замечать детали. Зоркая, как орлица, белоснежная дева уже в семь лет стреляла по мелким зверям. Такой нежный возраст, когда только- только взяла в руки лук, ясно осознала, на что она способна.

 Тут и правда раскрылась, что работяги, смотрящие за Олу, не ее родители. И узнала она все. Огорчилась безмерно, но молчала о том, что поведали ей слухи, случайные подслушанные разговоры.

 Девушка решила не зависеть ни от кого. Ни от денег, которыми пользовалась все же, считая, что вправе жить хорошо. Упорная, целеустремленная, самоуверенная, она решила стать кожевником. Именно потому, что уже в тридцать лет она понимала, что от ее стрельбы будет зависеть и профессия. И профессия эта будет обеспечивать жизнь.

 Выезжала Олуанна на охоту не одна. С подвернувшимися на скорую руку товарищами. Точны были выстрелы девицы с белыми волосами. Она била насмерть. Олуанна совершенствовалась в стрельбе, в этой же мере она совершенствовалась в обработке шкур.

 И вот, сто двадцать лет. Куда еще, казалось, быть лучше? Охотиться Олуанна начала уже в одиночку. Без верхового животного. Совершенствовала себя в засадах, училась ставить ловушки. Не пропускала ни одной встречи охотников у костра, где, развесив свои внимательные ушки, узнавала, что и как лучше делать.

 В Олуанне развивалось отлично чувство собственности. Она стала отделяться от людей, эльфов. Она жила с ними, но отдельно. Она улыбалась им, но все же пользовалась ими.

 

Неблагоприятно складывалась только личная жизнь девушки. От чего-то, но закономерно,  ее бросали те мужчины, которые ей были близки и дороги. Просто уходили, не объяснив причины. Умирали, пропадали. Прощались.

 Лишь единственный случай, когда все же мужчина научил ее смотреть на это проще.

 - Нет, я не буду обещать тебе верности. Я не требую верности с тебя. Мы встретились, общаемся, нам весело. Чего еще желать? Олуанна, пойми уже, не надо быть дурой и убиваться, когда от тебя уходят. Всегда будет следующий, говорил эльф, к которому она испытывала огромную симпатию. – Придет время, Олу, я уйду. И ты останешься без меня. Я просто исчезну из твоей жизни, не оставив и письма. У меня своя жизнь, у тебя своя. И не вини себя в том, что я ушел. Так будет нужно.

 Как-то в душе Олу поняла после этих слов, что она же и в самом деле зря себя корила. Она красивая, редкая особа. Белоснежные волосы, красивые, зеленые от рождения глаза. Интересный разрез глаз, оригинальный, но аккуратный нос, и просто аристократичный профиль. Фигура хороша, кожа без изъянов, не рябая. Ноги прямые, длинные, быстрые. Руки нежные, бархатные, хоть уже привыкли к иглам, луку. Глаз верный.

 Разве же она виною разлук была? Нет, это были виноваты они. И теперь все пошло по -другому.

 Партнер за партнером. Любовь за любовью.

 Олуанна влюблялась. Легко себе это позволяла. Теперь ее светлая головушка не была забита сказками о вечной любви, о верности до могилы.

 Напротив, она теперь сама уходила, едва начинала видеть ревность, или изменника. Уходила без боли, без зла и слез. Просто забывала и все на этом. Охотница  шла, снова и снова любила. Расставалась и опять искала кого-то, кто скрасит ее одиночество.

 

 

 Вот так узнал Полоз Олуанну. Вот такой узнал он ее жизнь. Посочувствовал. Нет ли, нельзя сказать, скрытен был очень боец.

 И играть стал он девушкой. Нагло, открыто. Он позволял себе издевки по поводу ее силы, ума. Она же отвечала ему дерзостью, напоминая, что он всего лишь раб, которого она купила. И что Полоз обязан жизнью, благодаря именно ее золоту. Раз за разом она упоминала это эльфу.

 

И все опять шло своим чередом. Полоз злил девушку, он надеялся, что он надоест ей, и она просто выгонит его. Ссоры превращались в рутину. Олуанна даже пыталась иногда ударить Полоза. Но ведь верткий был не только в словах. В итоге, она оказывалась брошенной на перинку, травку, на мягкие подушки.

 По мере ужесточения нападений, эльф выбирал более жестокие места для приземления. Полы, грязь, лужи. Острые камни… Он раз за разом повторял: «Прогони меня. Я уйду и избавлю тебя от твоих попыток показаться глупее, чем ты есть».

 Издевательство за издевательством, слова за словами, но, тем не менее, и дела шли. Девушка научилась правильно падать. Иногда, даже уворачиваться от его рук, которые бы, как ни старалась Олуанна, оттолкнули бы от себя и не дали бы нанести ни единого удара по Полозу.

 

 Олуанна заметила, что она стала более ловкой и вот…

 Утренний день. Полоз, пьющий чай, это была его любимая привычка, которую потом переняла и девушка.

 Олу проснулась, и долго наблюдала за слепым. Встав с кровати в сорочке, подошла, тронула за руку свою игрушку.

 - Ты славно бьешься. Научи меня так же… - робко, в первый раз Олуанна обращалась к Полозу с просьбой.

 Эльф поставил чашку на стол, повернулся к Олуанне и замолчал. Ждал. А он умел ждать, хорошо умел.

 - Нет? – Олу отошла, смущаясь.

 - Да, - отвечал эльф. – Да. Но с условием. Я не буду учить мягко. Ты будешь терпеть все, что я буду делать. Будешь делать все, что скажу я. Забудешь про капризы. И как только посчитаешь, что ты слаба, что бы учиться со мной, ты скажешь одно слово: «Уходи».

 - Хорошо! – обрадовалась девушка и побежала переодеваться и заплетаться.

 И тут Полоз подошел, протягивая ножницы охотнице.

 - Волосы, это не то, что тебе надо. Будешь на них тратить время по утрам вместо того, что бы пользой заняться.

 - Эй, это наглость, - возразила дева, а ее белые локоны до пола были.

 - Мне уйти? – мерзко улыбнулся боец.

 - Нет!  - выкрикнула она, схватила ножницы, да и обрезала все по плечи.

 Вот тут-то Олу и осознала. Вот тут-то и поняла. Ее игрушка пыталась улизнуть. Но охотница не собиралась отпускать игрушку и решила назло ему терпеть все, что будет. И решила никогда-никогда не говорить ему «Уходи».

 

 И вновь время включило счет. Дни, ночи, недели складывались в месяца, в года.

 Полоз учил девушку выживать, стрелять. Учил и жить. Он не щадил ее ни разу. Она была принципиальна, и терпела неудачу за неудачей. Она терпела его упреки и высказывания. Но твердое решение оставить его рядом стоило того. Она решила, что он никогда не уйдет.

 Жестокость превратилась в закономерность и привычку. И давала свои результаты. Через какой-то год издевательств, так называла Олуанна уроки Полоза, она заметила результаты.

 Оказалось, что стрелком она была некудышным. Оказалось, что она вовсе не умеет замечать мелочей. Она теряла цель, стоило перышку пролететь мимо.  Но этим занимался наставник.

 Да, время превратило их отношения из «игрушки и хозяина» в отношения «наставника и ученицы».

 Легче и легче принимала Олуанна уроки. Больше и больше училась жить. Научилась не по слухам, а на деле ставить силки. Научилась жрать всякую дрянь, что бы не жечь костров. Научилась скрываться. И, главное, она научилась стрелять и не терять цели.

 Всегда, когда Олуанна целилась, Полоз мог выкинуть что-то. Заорать ей в ухо, кинуть в не муравьев, схватить за зад. Все…

 И скоро Олуанна научилась не реагировать на внешние раздражители. Коли цель взял глаз, не оторвется уже. Теперь были глаза и жертва. А все, что происходило снаружи прицела, должны были видеть уши. А сознание и мозг - верно реагировать на шум и оценивать опасность.

 Уже не первый год Олуанна училась у какого-то слепого раба. А ведь не раб был тот. Но кто такой Полоз, непонятно было.

 И так, ученик с наставником были на равных. В рукопашных схватках Олуанна проигрывала всегда. В этом деле Полоз был мастером. И всегда он ей твердил одно и то же.

 - Олуанна, ты ненавидишь цель. Этого нельзя допускать. Цель – не объект для ненависти. А ненависть не должна затуманивать разум. Направляй ненависть в удар, а с соперником будь холодна.

 Олу слушала, понимала, но не могла исправить эту ошибку. Всегда, вот всегда она проигрывала из-за того, что ее учитель был холоден и сдержан.

 Зато стрелять научилась Олуанна из всего. Даже, так сказать, из палки.

 

Олуанна научилась любить по другому и своих питомцев. Этому помог один горестный случай.

 Был у нее замечательный дракондор. Уж сколько времени она проводила с ним, трудно сказать. Волновалась и ждала его с охоты, как бы дева любимого ждала с войны. Десять лет Дракондор был помощником Олуанны. Она научилась охотиться в паре с животным тогда. Тоже помогали наставления Полоза. А дракондор научил применять их на деле.

 Но однажды ветра принесли дурные вести. Дракондор редко уходил больше, чем на сутки. А тут два дня не прилетал.

 Пошли на поиски зверя Олуанна и Полоз. И увидели, что дракондора ранила рысь. Он лежал на траве, не в силах взлететь. Крыло было оторвано, да, рысь утащила его с собой в логово.

 Олу просто не знала, как быть. Она стояла и смотрела. Тихо, чуть не плача у Полоза спрашивала, не надеясь на положительный ответ.

 - Его же можно вылечить, да?

 - Нет, - чего и стоило ожидать от учителя.

 - Что… Что мне делать тогда, Полоз? – уже крупные бусины слез выкатились из глаз.

 - Анна. Сделай то, что обязана сделать. Подари ему облегчение, - и протянул винтовку ей.

Ничего не оставалось. Вот и первая настоящая страшная разлука.

 Девушка зарядила патрон, села около дракондора, погладила его по голове, извиняясь в мыслях перед ним. Потом встала, отошла на пару шагов и выстрелила питомцу в голову.

 Ей показалось, что она себе в сердце выстрелила. И только знание своей правоты и правоты поступка потом утешили ее горе, так и поступала Олуанна с теми, кто оказался в беде. С теми, кому уже нельзя было помочь.

 Пристрелить того, кто обречен, того, у кого нет шансов выжить – это стало легко. Почти. Хоть и пыталась она сперва излечить, помочь, в итоге, она просто пускала пулю в голову, если помочь было действительно нечем, а единственный выход облегчить пытки – это убить.

 

 Как ни странно, но время обучения подходило к концу. Все, что знал эльф, он подарил Олуанне. Что-то из подаренного она взяла, усвоила. Что-то было пока не дано. Олуанна понимала, что все она не унесет. И что лучший учитель для нее время.

 Теперь двое часто просто были вместе. Привычка, вот что вело пару рука об руку. Привычка Олуанны быть с ним. И привычка Полоза стремиться уйти от нее.

 

 

 

Печально с одной стороны, но с другой, закончился союз взрывной девица и спокойного бойца.

 По пескам Танариса, шли тогда они вдвоем. Это было последними уроками учителя. Следы давно уже замели бури, но память тех суровых дней осталась в душе Олуанны навсегда. В те времена Полоз и Динамит, а так и стал называть ее наставник за характер, прошли Танарис просто насквозь. По прямой.

 Последние умения дарил наставник взрывной девке.

 Последние изменения терпело ее тело, перенимая знания Полоза.

 Теперь девушка была не такой тонкой, как раньше. На руках и ногах играли мускулы. На животе был виден завидный пресс. Окрепла капризная девочка, в женщину превратилась. Красота женщины была весьма оригинальной. Но сила, налитая в мышцах здорового тела, только украшала охотницу.

 

На исходе пути, в Кратере, шел дождь.

И войдя туда, дождь смыл с обоих пыль, грязь. Они сидели. Голодные, но счастливые. Они прошли. Она смогла. Он научил.

 Несколько дней пара просто радовалась отдыху и Олуанна делилась впечатлениями. Полоз слушал ее, как всегда. Молчаливый и угрюмый.

 Он часто уходил от нее на гору, сидел у обрыва с поднятой головой.

 И в такой момент и подсела девушка к бойцу.

 - Полоз, что ты делаешь?

 - В небо гляжу, Динамит, - отозвался голос печалью.

 - Так ведь дождь же…  - замялась Олуанна, положив руку на плечо наставника.

 - Глазами смотришь ты. А я духом, - поведал эльф.

 Олуанна поднялась, и посмотрела на эльфа.

 - Полоз. А… Ты помнишь, какое небо? Ты ведь его столько лет не видел.

 - Небо – это свобода… - снова изрек наставник.

 Олуанна улыбнулась грустно. Она поняла теперь все. Она играла со свободой эльфа, который был ей родным. Стал родным. Он был частью ее, свободной. Но она держала его в клетке.

 И Олуанна села рядом, обняв Полоза, вздохнула и сказала шепотом последнее слово ему.

- У-хо-ди.

 Слово было последним, поскольку других сказать не смогла. Ком в горле перегородил все, что она могла бы сказать.

 Полоз подошел к ученице и приобнял ее, решив говорить сам.

 - Вот теперь ты всему научилась. Остальному научит время. Не говори. Молчи. Я все знаю. Вспоминай обо мне без печали, ведь я теперь счастливым буду.

 Так и ушел наставник.

 И верно, с любовью и теплом она вспоминала его. Не было столько радости в первой любви, в первом поцелуе. Не было столько радости нигде и никогда. Только время, прожитое с Полозом, оказалось на первом месте.

 Все его слова, все упреки, наставления, казавшиеся раньше муками уроки, жестокость, теперь превратились в благодарность. И не надо было Полозу никаких слов и речей, никаких плат. Платой за обучение стало то слово «Уходи».

 

 

 Вот и конец. Вот и начало.

 Начало новой жизни, где не было учителя. Где сама жизнь была учителем. Куда более жестоким, чем Полоз.

 И если от Полоза можно было отдохнуть, вернуться  к нему, то от жизни не отдохнешь. А ляжешь отдохнуть, она навсегда уйдет.

 Как ни странно, учиться было можно вечность. Две вечности. Понимать, адаптироваться, выживать, прощать и прощаться… Это все в начале конца.

 И Олуанна вполне научилась приспосабливаться. Там, где не научил бывший наставник, будет учить нынешний, более серьезный. А кто знает, куда кинет, в какую пропасть теперь жизнь свою ученицу, это покажет история.