Сообщений в теме: 8

[MitrGera]

Глава I: Черный мечник

Часть первая. Полуночная.

 

 

                Юное дитя придет по лесу, не разбирая дороги. Босые ножки утопают в грязи, а тело сокрытое лишь длиной рубахой до колен, дрожит от холода. Жестокий ливень хлещет его по худым плечам и спине, смешиваясь со слезами на щеках. Тонкие губы, едва заметно подрагивают в такт стучащим от холода зубам. Многолетние деревья, насмешливо поскрипывают высоко над его головой, покрытой копной рыжих волос. Прикрытые глаза, не видят ничего перед собой, уткнув бессмысленный взор во влажную от дождя землю. Несчастный делает несколько шагов, но усталость и истощение дают о себе знать, и он безвольно валится на землю.

                Его вновь заперли в комнате. Просто потому, что он тот, кто он есть. Никчемная падаль, ленивая свинья – порой он думает, что эти и остальные ругательства его настоящее имя. Тело ноет от поцелуев конского кнута, багряными полосами пролегшими по худосочной спине. На щеках засохшие дорожки слез, наверное, он плачет по привычке, нежели от обиды. К ней он уже давно привык. Она стала его неотъемлемой частью переросшей в боль и отчаянье. Отчаянье никогда не выбраться из этого треклятого дома, в котором он был никому не нужен.

                Почему они так поступили с ним?! Что заставило самых дорогих для него людей обрести его на такие мучения? Он слабо помнил своих родителей, лишь отрывистые образы иногда во снах являлись к нему. Вместо этого он отлично запомнил два лица, окружавшие его на протяжении последних лет. Почему его родители оставили своего сына здесь, на попечение тетки и её мужа. Он не знал ответа на этот вопрос. Пока не знал…

                С малых лет он вел жизнь раба. Именно раба и никак иначе. Круглые сутки он приводил халупу этих чудовищ в порядок, ухаживая за скотом и готовя еду. Собирал травы, после чего продавал на рынке. А все, что получал взамен - лишь окрики и ненависть, тычки и телесные наказания. А в гневе муж тетушки был страшен, он круглые сутки просиживал в таверне, неспособный вести дела по дому. Но наказывая, своего пасынка он не знал покоя. Что ему пришлось пережить! Чего он только с ним не делал - запирал в подвале на несколько суток без еды и воды, нещадно порол и избивал за малейшую провинность. Как говорили его мучители:

               

                 «Мы кормим тебя и поим, и ты должен быть нам благодарен, ничтожество!»

                 Лжецы! Кроме маленькой коморки, похожей на шкаф и рваной настилки они ничего для него не сделали. А иногда они забывали кинуть ему и жалкий кусок хлеба, служивший обычным рационом. Они считали, что он должен отработать их доброту. И он работал. Работал на стройках и в поле, торговал на рынке и грузил товары на корабль в порту. И, когда он попросил их разрешить не торговать завтра, на него обрушился поток ругательств и кнут. Его день рождение не стал для них важным поводом. Но он все равно запомнил его, очень хорошо запомнил.

                Мальчишка, пришел в себя не сразу. Тело, прошедшее через столько истязаний отказывается подчиняться ему. Но упорство берет вверх. Худые руки охватывают вывалившийся из ослабших пальцев клинок, и с усилием вырывают его из грязи. Лезвие вновь погружается в землю, создавая опору для ребенка. Схватившись за рукоять, он поднимается на ноги. Его тело покачивается из стороны в сторону, но руки крепко держаться за обвитую кожаными полосами рукоять клинка, не давая упасть. Потоки ливня поласкают его, смывая пятна крови. Но даже кровь, запекшаяся на лице не способна скрыть торжества и улыбки на лице мальчика.

 

                Наконец-то ему удалось уснуть. Провалится в сон и забыться. О, какое наслаждение пребывать в мире иллюзий и видений. И с какой силой реальность ранит тебя, лишь стоит проснуться. Его разбудили странные звуки из соседней комнаты. Ему показалось, что он слышал крик тетки. Нет, наверное, это лишь обрывки пелены сна. Боль обжигает рассеченную спину, но он решается подняться с кровати. Вдруг новый крик, доносится из-за деревянной двери его коморки. В этот раз мальчик твердо уверен ,что не спит. Резко поднявшись, он делает неуверенный шаг к выходу, слышится голос тетушки, но слова разобрать невозможно. Толкнув дверь, он выходит в просторную гостиную, где его тетушка любит сидеть перед камином. Дверь почему то не заперта, волнение, связанное с ней пропадает лишь стоит ему покинуть свою комнату.

                Его сменяет страх… В центре комнаты лежит неподвижное тело его дяди. Ковер с изображением сцен охоты, залит кровью, словно охотники, наконец, настигли своих вышитых нитью жертв. Время словно замирает, вот к нему неестественно медленно подбегает мачеха, она что то кричит, схватив его за рубашку, его колени подгибаются. Все внимание мальчика приковано к фигуре позади нее, вернее к кончику меча, занесенном в ударе. Он всем телом ощущает, как лезвие рассекает воздух и обрушивается на плечо тетки, её лицо искривляет гримаса боли, капли горячей, пенящейся крови попадают на лицо ребенка. Тяжелое тело женщины падает на пол, словно занавес, открывающий неведомого убийцу. Воин в черных одеждах, делает шаг вперед, переступая через разрубленное тело. Взгляд единственной живой жертвы ночного нападения устремлен на окровавленный клинок. Мгновение и клинок вновь вонзается в тело ненавистной тетки, таким образом, что мальчик может увидеть свое лицо, наполовину скрытое кровью в идеально отполированном лезвии. Взгляд поднимается на лицо убийцы, но оно скрыто маской. Единственная черта – обрывок шрама у правого глаза. Мальчик все еще смотрел на клинок, когда его хозяин уже покинул опустевший без хозяев дом. Ухватившись за клинок, мальчик с силой выдернул его из тела женщины и в полубезумном состоянии выбежал на улицу.

 

                Он шел без перерыва, падая в грязь и снова поднимаясь, не смея отпустить меч. В голове пульсирующей жилкой застыли слова убийцы, небрежно оброненные перед тем как он покинул дом.

                «Через несколько лет ты придешь за моей головой, я буду ждать»

                 Мстить? Если он зачем то и будет искать тайного благодетеля, то лишь затем, что бы расцеловать ему руки. Он не знал, что там случилось, но посчитал это подарком судьбы на день своего рождения. Впереди уже виднелись очертания порта….

[MitrGera]

Часть Вторая. Предрассветная. 

 

 

 Когда твой мир рушится на глазах.
Когда прошлое залито кровью твоих родных.
Когда будущее предвещает лишь новую боль
Клинок зажатый в твоих влажных от страха ладонях
Становится ответом на все вопросы.
И самое страшное - слова благодарности,
лезвию разрубившему узы, срывающиеся с твоих губ...

 

Под этим пиджаком бьется доброе сердце уставшего человека.

Кроули «Два нагана» - Гангстер.

 

                Наемник, убийца… Сколько имен для таких как я. Но лишь одну эмоцию они рождают в сердцах обывателя – выродок, продавший душу за звон мнет, сволочь без совести и морали. Сколько нас бродит по улицам городов и скрывается в лесах. Одиночные тени и стаи охотников, целые организации готовые взять на себя грехи и решить проблемы трусов, не способных поднять  меч.

                Почему некто преступает закон? У каждого свои причины. Для меня причиной стала нужда. Банальный голод и холод, продирающий до костей. Когда у меня на глазах убили людей, не считающих меня даже живым существо не то, что человеком, я не видел более достойного выхода чем бегство. Клинок безымянного убийцы, брошенный прямо на месте кровавой бани, стал для меня ключом к новой жизни.

                У меня не было ничего, кроме оружия, поднять которое я был не в силах. Свежая буханка хлеба в пекарне, казалась такой простой добычей, просто протянуть руку и взять. Ведь я не сделал ничего плохого? Просто украл, но именно этот простой жест и стал первым шагом. Позывом к новому способу существования. Но, воровство на деле оказалось, не такой простой задачей, как мне казалось. Сначала меня просто били и выкидывали на улицу, но с каждым разом побои становились все тяжелее.

                В городе оставаться было опасно. Но судьба услужливо, подкинула мне козырной туз, которого мне так не хватало. Я приглянулся шайке портовой ребятни, промышлявшей воровством у подвыпивших моряков. Так я попал в систему. С каждым разом мне становилось все проще. Нажива без особых проблем начинала доставлять мне удовольствие. Но определенно спокойное существование не может продолжаться вечно, я на своем примере убедился в этой простой истине.

                Мой нож, не пробовавший ничего кроме ремешков кошельков богачей, одной судьбоносной ночью вкусил крови. Почему этот толстяк повернулся? Почему его глаза, помутненные алкоголем уставились на меня, словно проникая в душу, осуждая меня? Меня, вынужденного прозябать, лишенного любви и родительской ласки. Как смел он, не знающий голода, и предающийся пороку так смотреть на меня?! Я взбесился. Потерял контроль, рассудок.

                Жало ножа, вонзилось ему в живот. Теплая кровь оросила кисть, проникая под рукав. И вместе с ней из его жирной туши уходила жизнь. Но, даже подыхая, он продолжал смотреть на меня! Эти глаза. Я ненавидел его взгляд. Сразу после того, как нож несколько раз опустился на горло уже лежавшего на земле трупа, я выколол ему глаза. Это оказалось не только легко, и даже приятно. Меня вновь заполнило знакомое чувство. Лезвие уже решило одну проблему в моей жизни, и вот оно вновь помогло мне. За городом я впервые за несколько лет вскрыл свой тайник.

                Руки нервно дрожали, но я не мог остановиться. Голод и страх… Избавление от них лежало здесь, под метром сырой от дождя земли. Когда после часа труда в моих руках оказался плотный сверток, я нетерпеливо содрал обмотки. И вот он передо мной, изменившийся с нашей последней встречи. Немного помутневшее лезвие, истлевшая обшивка рукояти, эфес в форме ворона ,с сомкнутыми крыльям слегка тронула ржавчина. Плевать, клинок можно перековать, отполировать, заменить рукоять. Впервые я увидел в нем не символ освобождения, а инструмент на пути к свободе. Мой инструмент. Моя свобода.

                Каждую ночь я возвращался к своему тайнику и тренировался. Меч снова и снова опускался на ствол дерева, а мои мышцы наливались силой и уверенностью. Часть добычи, достающаяся мне после дележки в старом амбаре, уходила на мое оружие. Порой я голодал, но он был в идеальном состоянии. Мне не терпелось пустить его в дело, но осознание риска сдерживало частые порывы. Хотя сдержаться удавалось не всегда. После третьей жертвы, появилась необходимость. После шестой тяга. После десятой – жажда. Необходимость. Тяга. Жажда жестокости.

                 Приходилось растягивать удовольствие от каждого убийства. Отрубленные конечности, выколотые глаза, вырезанный язык, отрубленные уши и нос. Все это не вызывало во мне отвращения. Меч был словно демоном, наслаждавшимся видом насилия, и его услада передавалась мне, рождая умиление. Или это я сам был ненасытным демоном?...

                Жажда крови сводила с ума, а чувство безнаказанности и свободы опъяняли. Утоление большего голода, требовало большей силы, и я продолжал свои тренировки. Обкрадывая пьяниц, много не заработаешь, и вскоре я покинул не только шайку, но и порт. В порту стояло много кораблей, которым, требовались матросы и проблем с поиском работы не было. В море я провел около года, а за это время у рослого парнишки с мечом в руках, есть много возможностей отточить свои навыки. Иногда мы в качестве тренировки дрались прямо на палубе, а порой приходилось, и рисковать своими шкурами. Не раз и не два, с нами борт о борт мерялся силами пиратский корабль. Но слава морю, мы оказывались удачливей. И вскоре я ступил на земли Бухты Добычи. Настоящего рая для головорезов и искателей приключений. Откуда я решил начать свой новый путь.
                Вновь судьба предоставила мне новый расклад, но в этот раз у меня за спиной был опыт, а в карманах звенело золото. И, конечно же, со мной был мой демон. Жизнь в море это риск, постоянное наличие смерти вокруг, и адреналин, бьющий в голову. Мой клинок не просыхал от крови и голод не беспокоил меня тогда. Но, я с ужасом представлял, что мне предстоит пережить, если я решу не поддаваться на зов стали. Хотя отказываться от него не было желания.

                Я наемник. Но это не путь мести, не путь справедливости или жажды наживы. Это путь решения проблем самым простым способом – Есть труп, нет проблемы.

                Моя душа горит в огне криков моих жертв. И это приятная боль.

Сообщение отредактировал MitrGera: 10 Декабрь 2013 - 00:30

[MitrGera]

Часть Третья. 764. 

               

 

                Потолок одиночной камеры насквозь проела сырость. Монотонный ритм падающих капель, наполнял небольшое пространство, создавая ни с чем несравнимый гул. Это только кажется, что в камере тихо. На самом деле, пустота из камня два на два метра гудела тысячами звуков. Возня крыс, делящих нетронутую пайку арестанта, карканье ворон на перекладине виселицы, скрип дверей камер, когда заключенных выводят на прогулку. Ну и конечно капли. Раз за разом, час за часом. Две тысячи сто шестьдесят раз капля разбивается о пол, и скрежет отодвигаемой дверцы, на уровне пола.

                 - Семьсот шестьдесят четвертый!
                 Вот и есть чем заняться. Выбрать из пайки то, что можно есть, остальное крысам. Порой так хочется мяса, любого. Так, что подкармливать этих мелких зверушек, в его интересах.
Еще две тысячи сто шестьдесят капель и…
                 - Отбой, твари! Спать!
                Он редко спит. Научился, когда у него были сокамерники. Капель пятьсот-шестьсот, не больше. Больше нельзя, иначе рискуешь проснуться с перышком, между ребер. На полу в углу смятый кусок мешковины, его ложе. Там в складках грязной, пропитанной потом и грязью ткани его сокровища. То, что добывалось с огромным трудом, выменивалось, выкрадывалось. В противоположном углу, отхожее место. Сортир, по-простому. Круглая дыра, уводящая в хитросплетение канализационных труб. Прижавшись спиной к стене, сидит сам арестант. Худое, забитое, униженное, но не сломленное существо. На дворе зима, в камере лютый холод. Еще один кусок мешковины, единственная благодать для него. В этот дар, он и завернулся с головы до пят.

 

                 Невероятно худой, с выступающими костями, обтянутыми тонкой как пергамент кожей. Из-за обилия волос на голове, лица не рассмотреть. Только два маленьких, серых глаза слепо всматриваются в пустоту, перед собой. Он поднимается, когда где-то в начале коридора раздаются шаги кованых сапог. Когда рыцари, ради смеха бьют рукоятями клинков по стальным дверям, он разворачивается спиной к входу. Идиоты, даже не представляют какого заключенным. Какой шум поднимается в каменных коробках, и с какой силой он лупит по ушным раковинам. Когда, стражник ковыряется в замке его карцера ключом, он уж опустил голову и уперся руками в стену.

               

                 - Семьсот шестьдесят четвертый! Ноги на ширине плеч! – гаркает сержант, по привычке.
Сейчас начнут бить. Под колени, вдвоем одновременно и ногами по ребрам.
- Статья? – продолжается допрос.
- Измена Короне и Королевскому Двору, – отвечает он.
- Срок?
- Вечность. – арестант в замешательстве. Хочется посмотреть, кто пришел его навестить, но он не решается. Его избивают просто так, а за нарушение протокола и вовсе угробят.
- Вольно. – раздается женский голоc.

 

                 Внутри все замирает. Как давно он не слышал женского голоса. Он словно бальзам на душу, глоток воды после прогулки под палящим солнцем. Но, он прекрасно знает, что здесь ничему нельзя верить. Поэтому, заключенный сжимается в комок, старается стать незаметнее. За спиной какое-то движение, арестант лишь ниже наклоняет голову. Наконец раздается, все тот же голос.

 - Повернись.
Перед ним женщина. Она восседает на стуле, посреди его карцера. Одного взгляда хватило, что бы у арестанта вконец испоганилось настроение. Кожаный костюм черной ткани с высоким горлом. На руках перчатки, ступни затянуты в кожаные сапоги. Непонятно, женщина перед ним или мальчик. Если грудь и имеется, то затянута корсетом. Вся, словно кукла на швах, готова лопнуть, и развалится, не дает себе и секунды расслабится. Мерзость, какая. На лицо лучше не смотреть. Фарфоровый слепок, с намеками на черты. Волосы собраны в хвост. Губы, две тоненькие полосы.
               

                 Девчонка была явно уверена в себе, сразу же барским жестом отпустила охранников. Закинула ногу на ногу, и уставилась на арестанта безжизненными глазами. Каждое движение отдавалось в голове скрипом кожи. От сгиба коленей, до переплетения пальцев. Арестант поморщился, он уже привык, к набору раздражителей и появление новых усугубляло ситуацию.
- И так, - раздался голос девушки, невыносимо громкий, в этих вечно немых стенах, - Я вас внимательно слушаю.
- Мне нечего вам рассказать, – арестант был не намерен вести разговоры.
Воспользовавшись тем, что охрана покинула карцер, он облокотился на стену и сложил руки на груди.
- Ошибаетесь, семьсот шестьдесят четвертый. Или мне лучше звать вас Метр Бильбао? – бровь девушки изогнулась дугой, а голос засочился ехидством. – Хотя, какой вы Метр. Вы даже не маг больше.

- Я хотя бы лучше, чем те, которых прирезал… - парировал арестант.
Девушка вдруг вскочила с места и еще до того, как стул упал на пол карцера, арестант был прижат локтем к стене. Профессиональный захват моментально сдавил горло, перекрыв подход кислорода, но заключенный все-таки смог выдавить из себя еще несколько слов.
- Руководствуясь пунктом триста сорок четыре… - прошипел он прямо в глаза девчонке.
Взревев, как стая диких кошек фурия врезала коленом, парню в пах. Пока исхудавшее тело сползало вниз, она ухватила его двумя руками за шкирку и прижала к стене. Женский кулачок с неженской силой опустился на заросшее лицо. Затем еще и еще раз, пока ноги заключенного не перестали, держать его и он не сполз на пол. Опустившись над ним, она утерла руки о грязную рубаху. В момент опухшее лицо было в нескольких местах рассечено, во рту не хватало несколько зубов, а с губы свешивалась слюна, перемешанная с кровью.
- Проклятье, – процедила она сквозь зубы. – Эй, кто-нибудь! Принесите воды.

 

                 Поток холодной воды вернул арестанта в сознание. Девица сидела все на том же месте, только теперь в тоненьких пальцах чадила сигара. Стряхивая пепел с резного мундштука прямо на пол, девица смотрела на Бильбао. Даже бывалого вояку передернуло бы от этого взгляда.
- Ты знаешь, как меня зовут? – спросила она, не у собеседника, а у пустоты рядом.
- Нет. – Арестант ощупывал избитое лицо.
- Лора Станфорд, - имя было знакомо. Один из тех сосунков, мог быть братом этой стервы. Не повезло.

- Один из убитых, был моим братом, ублюдок. А ты прирезал его как свинью, – отчеканила Лора, отбрасывая мундштук в сторону и поднимаясь со своего места. Арестант прижался к стене, ожидая новых ударов, а то и одного последнего.
- Я знаю, кто вы такой Метр Бильбао. – тонкие пальцы вцепились в подбородок, впиваясь в раздробленную плоть и поднимая лицо арестанта вверх.

 Она снизила голос до свистящего шепота, раздающегося прямо над ухом. Он почувствовал ее горячее дыхание на своей шее, губы почти касались мочки.
- Знал бы ты ублюдок, как я хочу тебя сейчас убить. Вот этими самыми руками.
Пальцы впились в самую кость, проникая через глубокие раны на подбородке. По кожаной перчатке засочилась тоненькая струйка крови.
- И я знаю, что пытками тебя не расколоть. Поэтому тебя не будут бить. Целую неделю, ты поживешь, как нормальный заключенный. И если покаешься, эта неделя растянется на годы, – девица похлопала по щеке Бильбао. – Подумай.
 - Я уже подумал, – заявил заключенный, едва Лора коснулась двери камеры. – Можешь катиться в задницу. Ты даже себе представить не можешь, фригидная ты сука, как он кричал и просил не убивать его.  
 

                 Последние слова Бильбао кричал во все горло, пока Лора быстрым шагом пересекала комнату. Кожаный сапог поразил живот, а затем не останавливаясь ударил в челюсть. Мир потемнел и заключенный потерял сознание. 

Сообщение отредактировал MitrGera: 10 Декабрь 2013 - 00:31

[MitrGera]

SADONIS|Садонис|DeathKnight

Глава II: Рыцарь

Часть первая. 

 

 

            - Садонис, слева!
            Молот паладина взметнулся в воздух и буквально вмял, подкравшуюся нежить в землю, обрызгав закованного в латы воителя ошметками мяса и кровью.

            Девушка с волосами цвета серебра, с некоторым пренебрежением похлопала паладина по латному наплечнику.
            -  Я все больше и больше уверяюсь, что взять тебя в отряд было отличной идеей, - похвалила она реакцию паладина, утерев испачканную перчатку о снег.
           -  Рад, что могу быть полезен,  – паладин учтиво кивнул, содрав с навершия молота налипшие куски уничтоженной нежити.
            - Да прекрати ты его хвалить, а то зазнается, – пробурчал коротышка – Дварф, прозевавший подкравшегося вурдалака.
            - Да, и кстати давайте двигаться, а то вокруг как бы нежить,  – согласилась с ним его точная копия, поглаживая цевье массивного арбалета и озираясь.
            - Нежить? – искренне поразился паладин, – А я думал вы храбрые ребята. Без страха и упрека.
            - Хочешь проверить?  –  пробурчал все тот же дварф, поглаживая острие топора.
 

            Паладин же перекинул молот размером с самого дварфа из руки в руку, словно намекая и предостерегая. Мужчины замерли друг перед другом, потрясая оружием, но драки не получилось. Среброволосая встала между ними, сведя конфликт на нет.

            - Эй Брин, если тебе что-то не нравится, можем тащиться обратно в ту помойку из которой я тебя вытащила. Берите пример с нее,  – С этими словами девушка кивнула на высокую, худую фигуру в плотном плаще. Калдорейка на которую кивнула девушка отвлеклась от созерцания плоской снежной глади впереди, сверкнула белесными глазами и едва заметно улыбнулась.

            - Вот и вернусь, а ты пожалеешь Эйприл! – принялся спорить дварф, - Я стою троих паладинов и четверых эльфиек. Я тебе дварф, а не хухры-мухры!

            Паладин с теплой улыбкой наблюдал за перебранкой. Дварф спорил исключительно для порядка и сохранения дварфийского имиджа задиры, на самом деле он уважали Эйприл. Брин и его сестра Брила были близнецами, что у дварфов встречается довольно редко. Брила промышляла мелким воровством, Брин же был обычным пьяницей. И вот в определенный момент воровка попалась, и Брину срочно понадобились деньги на выкуп. Тут то и появилась Эйприл с мешком звонких монет. Через день Брилу отпустили и дварфы вступили в отряд. Они отработали долг до последней монеты, но не спешили покидать Эйприлл.
            Калдорейка вызывала несколько вопросов. Эйприл отмалчивалась по ее поводу и лишь говорила, что у той были проблемы в Дарнассусе. Между эльфийкой и Эйприл были ну слишком близкие отношения, и паладина передергивало, едва ему стоило об этом подумать. История самой же Эйприл была банальна и скупа на события. После смерти отца она получила крупное наследство, спустила деньги в первый же год, после подалась в наемники.  Собрала свой собственный отряд.

            На паладина она наткнулась в таверне Штормграда, и довольно быстро уговорила его вступить в отряд в качестве эксперта по борьбе с нежитью. Двигался отряд под руководством Эйприл в Низину Шолазар, прошел слух, что Эрнестуэю нужны толковые ребята. Компания из воровки, пьяницы, наемницы и женоложицы была не самой приятной для паладина, но где еще нести слово Света, если не среди заблудших овец?

 

*  *  *

            Тяжелая дубовая дверь, не выдержав удара латным ботинком, слетела с петель с грохотом влетев в комнату.  Садонис вошел в комнату и осмотрелся – никаких признаков жизни. Но вот со стороны лестницы, ведущей в подвал, послышался неясный шум. Паладин не торопился. Он заранее завалил выход из подвала. И теперь сектанты оказались крысами, загнанными в ловушку. Спустившись в подвал он осмотрел массивную дверь, обитую железом. Слишком хорошая защита для обычного подвала. Садонис отшагнул на шаг назад и обрушился на преграду всем своим исполинским весом. Дверь громыхнула, с тяжелым лязганьем накренилась, но выдержала. Следующий удар выгнул створки вовнутрь, а заключительный вывернул кованые петли. Взяв молот как копье, паладин навершием снес одну из створок и шагнул в смрадное зловоние подвала. 

            Из-за двери послышался короткий крик, привлекший внимание воина света. Там, опершись о стену спиной, на полу сидел хозяин дома. Прикрыв лицо рукой, он тяжело дышал, сквозь пальцы сочилась кровь. Вероятно, он удерживал дверь в тот момент, когда паладин её вышиб. Ненавистный взгляд опалил паладина, сектант поднял руку, сложив пальцы в неком особом знаке. Садонис шагнул вперед и ударом кулака в латной перчатке размозжил колдуну лицо, тут же  расдавив сапогом обессилено упавшую ладонь. Колдун слабо захрипел, харкая кровью. Бросив короткий взгляд на одеяние человека залитое кровью, Садонис сразу же различил Демоническую вязь – те уродливые символы, что любили наносить на одежду Чернокнижники. Не дав произнести и слова своей жертве, паладин поднял молот.
            - Виновен, - прогремел короткий приговор и молот обрушился на голову жертве, разможив её как спелый арбуз.
            За спиной воителя послышался скрип еще одной двери, вырвав молот из того кровавого месива, что когда то было чернокнижником, паладин развернулся, готовый встретить противника. Однако вместо врага перед ним на коленях сидела худая женщина, в такой же мантии, как и хозяин дома. Заламывая руки, она подползла к рыцарю, утирая с лица слезы. Сквозь всхлипывания Садонис смог различить слова:
            - Умоляю вас! Не трогайте ее! Только не ее…
            Пальцы Садониса сомкнулись на шее женщины, и он поднял ее невесомое тело в воздух. Вцепившись в сталь перчатки паладина ногтями, девушка тяжело захрипела.
            - Здесь есть еще кто то, - спросил паладин, сжимая пальцы.
            Женщина отрицательно покачала головой. Но вдруг словно в опровержение слов женщины, из дальней комнаты послышался звук разбитого стекла...
            - Лжешь, Виновна.
            Закованные в сталь пальцы паладина сомкнулись вокруг шеи женщины, послышался хруст ломающихся позвонков. Глаза колдунью закатились, тело конвульсивно задергалось, но тут же затихло. Ухватив тело за горло, Садонис прикрываясь им как щитом, открыл следующую дверь и похолодел. Доказательства были налицо – пол и стены комнаты покрывала демоническая вязь, на столе рядком лежали отполированные ножи и черные инструменты, а в центре, ядовитым пятном зеленел круг.

            Посреди круга, в луже какой-то жидкости стояла босоногая девчушка. Облаченная в рванную мантию, она в тонких ручках сжимала чадящий факел. Принюхавшись, паладин понял, что это за жижа. Масло. Пустые глаза девочки при взгляде на искаженное лицо трупа в руках паладина дрогнули, наполнились злыми слезами.

            - Мамочка, - прошептала девочка и её пальцы дрогнули, факел опасно накренился.

            Сорвавшись с места, паладин отшвырнул тело матери прочь и схватил девочку за запястье. Легко выхватив факел, он вышвырнул его из комнаты. Юркая девчушка извернулась, вырвала руку из хватки паладина и схватив со стола нож попыталась нанести удар. Садонис среагировал мгновенно – перехватив второе запястье, он одновременно сжал тоненькие руки и надавил вниз. Хруст сломанных костей, вышедших наружу, вспоров плоть, смешались с визгом ребенка. Упав на колени юная колдунью взвыла от боли и прижав к груди искалеченные ручки попыталась отползти прочь. Но, Садонис настиг её. Носок ботинка опустился под дых ребенку, со звонким хрустом ломая тоненькие ребра. Ухватив грязную колдунью за волосы паладин швырнул тело в начертанный на полу круг. Когда воитель опустил рядом с девушкой её мертвых родителей, она тихо застонала, он не старался разобрать слова. Её глаза лишь слабо блеснули страхом, когда паладин вошел в комнату, неся в руках зажженный факел. Он поднял пламя над головой и увидел, что девочка сжимает переломанными пальцами руки своих родителей. На девчонке была такая же мантия… ОНА виновна… Виновна. Тогда, почему в её глазах нет страха, нет ненависти. Она смотрела ему в глаза, заглядывала в душу…

- Я… тебя… - её губы слабо двигались, на них пузырилась кровь. 

Перед глазами паладина всплыли строки приказа – Убить всех до одного. Уверенность, окованная буквой закона, заполнила свинцом его руку, и факел с глухим стуком упал на пол. На ней такие же символы. Убить всех. Символы. Всех.
-Виновна! И взметнулось пламя. 

Сообщение отредактировал MitrGera: 10 Декабрь 2013 - 00:37

[MitrGera]

SADONIS|Садонис|DeathKnight

Часть вторая. 

 

            Две фигуры прогуливались по ночному парку. Они медленно шли по витиеватой тропинке вдоль зеркально-чистого водоема, немного опьяненные прохладным воздухом. Статный мужчина высокого роста в простом одеянии и стройная женщина, облаченная в ослепительно белую мантию. Непослушный ветер путался в её волосах, предавая красивому лицо оттенок озорливой юности.

- Садонис, как прошло твое последнее задание? – спросила девушка, присев отдохнуть на край журчащего фонтана. Опустив пальцы в прохладную воду, она не смотрела на замершего рядом воителя.
- Все в порядке, Верховная. Все трое уничтожены, - металлическим голосом отчеканил паладин, вытянувшись и сложив руки за спиной. Его взгляд чутко следил за пальцами женщины.
- Трое? А разве там были не двое? –удивленно спросила жрица.
- Там еще была девочка, - помедлив, сообщил паладин и отвернулся, стараясь избежать взгляда Гвинервы.
- Была? Так вот почему у тебя такое хмурое лицо. – облегченно вздохнул девушка, поднявшись. Паладин спешно протянул ей платок, дабы она могла утереть мокрые пальцы, - Пойми, если бы ты отпустил ее, через несколько лет она стала бы такой же, как и ее родители.
- Но ведь ее можно было попытаться вылечить. – возразил паладин.
- А если Скверна пробралась в саму ее душу? Наша помощь причинила бы ей лишь большую боль… - Жрица продолжила путь и паладин, последовал за ней.
- Наставница, – Садонис остановился и встретился взглядом со жрицей, – У меня не возникло даже мысли о том, что ее можно спасти. Боюсь, мой взор затуманен. Кажется, я рискую оступиться. Впасть в сомнения.
- Ты хочешь отправиться в Отшельничество? – с грустью произнесла девушка, сверив паладина теплым взглядом, казалось, что он способен расплавить даже сталь.
- Думаю это лучшее решение. – кивнул Садонис, с трудом выдавив из себя слова.
- Ты уже выбрал место? Может быть отдаленный монастырь?
- Думаю отправится на фронт, – улыбнулся паладин, он был искренне рад тому что наставница спокойно восприняла его идею об уходе, - Я все таки судья, а не пастырь…
- Быть может в этом и беда. Пойми, Садонис… - Жрица осеклась, - Если ты уйдешь, я на некоторое время останусь без Судьи… А ты сам должен понимать, как сложно найти верного защитника. Способного без сомнений ринуться в бой. Мы в осаде, Садонис. Нас окружают враги… Я не хочу остаться одна. Но с другой стороны Судья, почувствовавший сомнения, не сможет исполнить свой долг.

Жрица обернулась к своему рыцарю.

 - Будучи, Жрицей, я бы могла тебя отпустить не надолго, но… - Жрица приблизилась к Садонису, её тонкие пальцы коснулись его лица. Встав на цыпочки, она вытянулась и коснулась его губ коротким, но пламенным поцелуем, - Но я не могу позволить своему возлюбленному покинуть меня, хотя бы на мгновение.

 - Гвинерва… - Рыцарь легко подхватил жрицу на руки, - Я порой забываю… Ты столько сделала для меня. Нашла, всеми покинутого, и вывела из Тьмы к Свету. Сделала из палача рыцаря, из убийцы защитника. Даже мой клинок. Мой Демон, по твоему слову перековали и дали новое имя… Я порой забываю чему я служу. Чей я Рыцарь? Света или же твой…

- Глупый… - Гвинерва рассмеялась, тонким звонким смехом и обвив руками шею Садониса, прижалась к нему, - Скажи, ты любишь меня?

- Люблю, - не мешкая ответил рыцарь, - Но, то что происходит между нами… Это ненормально, не естественно.

- Я твой светоч. Твой собственный Свет во Тьме, а ты мой Рыцарь, Мой Судья, Мой Защитник. Но я Верховная Жрица  и через меня ты служишь Свету. Будь со мной и Свет не покинет тебя. Ступай на север, Садонис. Омой оружие кровью, заколи его в пламени. Пусть ужас войны выжжет все сомнении из твоего сердца. И… Возвращайся.

 

            Рыцарь удалялся прочь, а Гвинерва не сводила с него взгляда. Её верный пес. Её Рыцарь. Он верит каждому её слову, ловит взгляд. А она… Она будет использовать его достаточно долго, что его руками убрать всех неугодных. А, если сомнения помутят его разум… Она знает способ, вернуть ему веру.

 - Ступай, мой Рыцарь. Служи мне. Верь мне. Боготвори меня, пока удавка окончательно не сдавила твоей шеи.

           

            Оставшись одна, жрица взглянула на крохотную птичку, мирно сидящую на краю фонтана. Вдруг её тело дрогнуло и птица околев упала к ногам Гвинервы. Но едва тонкие пальцы жрицы коснулись её холодной грудки, животное воскресло и вспорхнув опустилось на её ладонь.

- Скоро… Совсем скоро… МЫ будем править…  И её рыцарь сослужит добрую службу Королю. 

Сообщение отредактировал MitrGera: 10 Декабрь 2013 - 00:41

[MitrGera]

SADONIS|Садонис|DeathKnight

Часть третья. 

            Садонис впервые за все путешествие начинал волноваться. Давно закончились земли, хоть немного очищенные солдатами. Теперь стычки с нежитью происходили все чаще и чаще. Отряд был на пределе, дварфы вновь начинали подавать недовольный голос. Однако паладина это мало волновало. Впереди виднелся небольшой холм, утыканный острыми камнями, стоило его перейти и перед ними откроет свои дебри Шолозар.
 - Поторапливаетесь! – скомандовал паладин и, махнув рукой указал на холм. Чем дальше они углублялись в земли мертвых, тем больше роль лидера переходила от среброволой к Садонису, способному чувствовать нежить.
            Вконец измотанные путешественники забрались на возвышение и замерли. Уничтоженная ими нежить вновь поднималась и сбиваясь в кучу двигалась вперед. Это была уже не просто толпа – впереди шли воскрешенные рыцари Альянса, закованные в броню, а за их спинами прятались лучники. Паладин остановился и, сняв со спины щит, принялся закреплять его на руке широкими ремнями. Эйприл удивленно взглянула на него.
 

- Садонис, ты что задумал уходим! – выкрикнула она, не сводя тревожного взгляда с полчища нежити.
- Идите, я их задержу. – проговорил рыцарь, выискивая глазами удачную позицию для обороны.
- Не глупи, они не пойдут за нами, - возразила среброволосая.
- Эти пойдут, – отрицательно покачал головой паладин, – Нежить не строиться, когда идет в атаку. Их кто-то ведет. Если проредить их, они отступят. Они не любят терять слуг.

- Кто они?

- Некроманты, - мрачно ответил Садонис, вскинув в руке молот.

            Девушка на секунду замешкалась, но упоминания Некромантов едва не повергло её в ужас. Она все же кивнула и махнув остальным бросилась прочь, вверх через холм.

            Паладин замер, вдыхая холодный воздух. Воздух пах гнилью, металлом, холодом и кровью. Он пах войной.
- А ты чего ждешь? – спросил он у Калдорейки, остановившейся неподалеку и уже успевшей обнажить лук.

- У них лучники. У тебя нет дальнобойного оружия, – рассудительно произнесла она, твердо решив прикрывать паладина.
- Хорошо. Как только кончаться стрелы, – отступай, – кивнул паладин.
- Элая. Мое имя, – произнесла девушка и поднялась немного выше, ловко прыгая по камням, подобно большой кошке.
            Вскинув молот, паладин опустил его на камни перед собой. Взрывная волна, словно когти исполина рассекла скалу тремя бороздами. Куски камня обрушились на головы подступающему противнику.     Послышался треск ломающихся костей. Быстро двигаясь и уходя от острых камней, нежить подступала все ближе. Одна за другой над головой паладина пронеслись стрелы Эльфийки. Девчонка оказалась крайне полезна, в щит паладина не угодило ни одной стрелы, стрелки полегли, едва успев поднять луки.
            Первые немертвые ступили на холм. Орудуя молотом, паладин старался не столько уничтожить их, сколько скинуть под ноги товарищам.

 

 

- Проклятье. У меня кончились стрелы, - выкрикнула эльфийка, оттолкнув мертвеца луком, - Я ухожу.
- Отступай! – выкрикнул паладин, отпихивая ногой очередной труп, - Иду за тобой!

            Девушка лишь кивнула и бросилась прочь. Паладин на мгновение отвлекся, и тут же почувствовал удар огромной силы. На щите, уцепившись руками и ногами, висела тварь. Вурдалак щелкал челюстью, пытаясь зацепить Садониса. Опустив молот на землю, паладин выхватил из ножен нож и одним движением разрезал ремешки щита. Приглушенно прохрипев, вурдалак затрепыхался, придавленный щитом. Подняв молот, паладин опустил его на собственный щит, и пинком сбросил раздавленную тварь со скалы.
            Время было упущено. Выиграв несколько секунд, все новые и новые трупы ступали на холм. Молот Садониса увязал в телах монстров, те хватали его не давая замахнуться. Холодная сталь прошла сквозь кольчугу, обжигая болью. Паладин пошатнулся, кто-то из не мертвых все-таки смог пробить доспех. Твари висли на теле паладина, словно псы на медведе. Когти рвали латы, словно пергамент - твари жаждали плоти. Наконец Садонис не выдержал и опустился на колено.
            Совсем скоро Свет покинет его и раны, до этого успешно стягивающиеся дадут о себе знать. По – крайней мере Калдорейка смогла уйти. Он смог спасти несколько жизней сегодня, значит, его смерть не будет напрасной. Он медленно поднялся, но новая волна мертвым опрокинула его навзничь. И вдруг он увидел её…

            Она шагала среди мертвецов, сверля его единственным уцелевшим глазом. Её опаленное лицо, изломанные руки и изорванная мантия… Сомнений быть немогло. Она приблизилась к нему, не замечая чавкающих, пожирающих плоть паладина вурдалаков.

            - Давай же… Мелкая потаскуха, - прохрипел рыцарь, силясь ухватить фантома за горло, - Убей меня… Вгрызись в глотку, выпей моей крови, мертвая сука!

            Садонис харкался кровью и ругательствами, но девушка не смела нападать. Она подошла к нему и уселась на грудь. Он почувствовал как латный нагрудник прогибается под её весом, куски метала погружаются в плоть. Его рвали на куски, чавканье и треск разрываемой плоти, пожирали за живо, но боль отступила… Мрак с его глаз спал, развеялся.

            - Почему, ты? – простонал рыцарь, едва различая расплывчатый силуэт девочки, - Ты… Невинно убиенная… Скольких я убил… И все они умирали, ненавидя меня, проклиная, желая моей смерти… А ты… Ты должна была уйти спокойно… Туда… Где нет места таким как я, ты должна была упокоится… Тогда, почему? Скажи мне почему ты вернулась ко мне…

            Девочка наклонилась к нему, её губы коснулись его уха, и она тихо прошептала два слова. Садонис понял.

            - Это несправедливо… - рыцарь поднял руку, касаясь прозрачной щеки призрака, - Так несправедливо…Прошу… Повтори…

            - Я… прощаю тебя, - вновь прошептал призрак, прижимая ладонь рыцаря к щеке, и волна нежити, вихрем когтей и клыков поглотила их.   

Сообщение отредактировал MitrGera: 18 Август 2014 - 15:10

[MitrGera]

SADONIS|Садонис|DeathKnight

Часть четвертая.

 

                Тяжелый, рунический посох выскользнул из пальцев колдуньи и с печальным стуком упал на пол. Губы Гвиневры дрогнули, пальцы инстинктивно сжали воздух, не находя спасительного холода древка.
Не смея отвести взгляд, она наблюдала, как свежесобранный упырь бросился через всю комнату к упавшему инструменту. 

- Не смей! Не тронь! – выкрикнула девушка, но опоздала. Слуга взвился в воздух, прижимая к груди опаленные руки. Отскочив в сторону, он забился в темный угол, где баюкая израненные охранным заклинанием лапы, тихонько заскулил. Визг монстра резанул по ушам колдуньи, как вопль баньши. Отозвавшись острой болью в сердце, он заполнившей горло кислым комком, готовым вырваться наружу рыданиями. 

 - Не может быть, - прошептала колдунья, отказываясь верить своим собственным глазам, - Этого не может быть…

Ей просто показалось. Она не видела Его долгое время, истосковалась по добрым глазам, дивному голосу. Каждую ночь засыпая, она боялась, что увидит Его среди прислужников, боялась, что ей передадут весточку о его смерти. Вот и воплотились страхи в больные фантазии. Конечно, все именно так. Не может быть иначе. Он не мог умереть. Скулящая тварь в темном углу не Он! 
 Холодный расчет, против больных фантазий. Девочка, ты всегда была мастерицей здравых суждений. Острый как кинжал интеллект, против пелены путаных мыслей и животного страха потерять самое дорогое. Ей просто нужно проверить, убедиться в собственной правоте. 
Она не сошла с ума! Ей просто показалось…

            Но почему тогда по щекам текут слезы? Почему непослушные ноги несут её прочь от забившегося в угол куска мертвой плоти? Почему страх увидеть то, что скрыто под маской упыря, бьет по рассудку кованным молотом осознания?! 
Гвиневра Черная сделала несколько шагов к слуге, и тот заскулил еще громче. В голове некроманта набатом застучали рваные куски мыслей упыря. 
- Не виноват… Не бить… Не мучать… Плохой! Плохой! Плохой! Наказать сам! Сам! Сам! 

            Она не различала голоса, только ощущала страх предстоящего наказания и обострившееся ощущение собственной никчемности, перерастающее в самобичевание. 

 - Оно накажет само! Оно плохое! 

            Желание раскромсать себя на тонкие полосы кожи у ног хозяйки и истечь загустевшей кровью, покрывая поцелуями любимые стопы, багровой пеленой обволокло мечущееся сознание упыря. Гвиневра почувствовала это и успела прервать до того, как упырь успел разорвать собственную глотку, острыми как бритва когтями.

- Остановись, не надо, - прошептала колдунья, дрожащим голосом, переполненным слезами, - Не надо… 

Зверь замер с выпущенными когтями, недоуменно уставившись на богоподобную Госпожу. 

- Оно справится! Оно хорошо себя накажет! Порвет, растопчет, разгрызет! Клац-клац-клац! Оно умеет себя наказывать! Госпожа будет довольна! Клац-клац-клац… 

- Я сказала, не надо, - Гвинерва опустилась на колени перед упырем, которого близость хозяйки повергла в фанатичный шок. Спрятав когти, тварь рухнула на колени, вжимаясь в каменную кладку стены. 

- Посмотри на меня, - попросила колдунья, протягивая к павшему ниц упырю белоснежные руки. 

- Оно не смеет… Оно не может… 

 - Посмотри на меня! – повторила Гвинерва, инстинктивно перейдя на хриплый крик, ввергнув тем самым слугу в оцепенение. Медленно, сопротивляясь животному страху перед некромантом, упырь поднял взгляд. 

            Обычно бледное лицо колдуньи потеряло последние оттенки румянца, сделавшись белым как мел. Поджав губы, она с трудом переборола желание разрыдаться. Сквозь прорези мешка, одетого на голову упыря, на нее смотрели глаза небесно голубого цвета с тонкими, изумрудными прожилками. Непрошенная влага, соленным ручейком оросила щеки Гвиневра, тонкие губы сжались, обратившись в узкую бледную полосу.  Она протянула к задрожавшему всем телом существу руки, непослушными пальцами развязывая узел удавки. Откинув в сторону бечевку, она, глотая слезы, подцепила край мешка и одним резким движением сорвала его. От увиденного ей захотелось запустить острые ноготки в собственное горло и кусками вырывать плоть, пока боль не перекроет нахлынувшую на некроманта муку. 

            Нижняя челюсть, была начисто вырвана, открывая взору уродливую пустоту со свисающим обрывком языка. Лицо покрывали извивающиеся шрамы и сочащиеся гноем миазмы. В центре облысевшего черепа зияла глубокая дыра с обломанными краями. Но не уродство смерти заставило некроманта дрогнуть и глотать слезы отчаяния. Ублюдок, сотворивший этого уродца оставил неизменной одну единственную деталь, которой Гвинерве хватило с лихвой. Она заглянула в глаза мертвеца и почувствовала, как её сердце сжалось в маленький, обугленный комочек. 
Колдунья сидела на коленях, прижимая к груди, мычащего гуля, и неловкими движениями поглаживала его по голове. Всхлипывая, она смотрела в потолок невидящим взглядом и бормотала искусанными губами одну и ту же фразу:
- Садонис, любовь моя. Как? За что? 

 

Она была лучшей. Самой жестокой, самой коварной, самой подлой из его слуг. Нет. Она не была слугой, она была фавориткой! Ей он доверил пробраться в самое сердце Церкви, ей поручил развращать разумы людей, готовить путь для Единственного Короля и теперь… Почему её так ранит видение этого существа?! Слабого, скулящего, потерявшего разум…

                        

Сообщение отредактировал MitrGera: 10 Декабрь 2013 - 00:52

[MitrGera]

SADONIS|Садонис|DeathKnight

 

Часть пятая.

Она помнила, слишком хорошо помнила, как встретила его. Как из убийцы и вора, вырастила паладина, вложила в его разум идею об очищении, поселила Веру. Чуждую ей, исковерканную на манер Алых крестоносцев. О, сколько было бы возможностей! Паладины, склоняющие колени перед Королем Личем! Плевок в лицо всему народу людей. Она бы втоптала их в грязь, раздавила, уничтожила… Но её план видимо провалился. И теперь следовало, сослать упыря прочь и забыть… Продолжить служить Королю, но…

 

            Гвинерва поднялась с места и жестом поманила упыря за собой. Её шаги гулкими ударами отражались о ледяные стены Акеруса, когда Некромант в сопровождении гуля шествовала в главную залу. То, что она задумала… Слабость, преступление, ПРЕДАТЕЛЬСТВО. Нет! Лишь еще один виток её развития, еще шаг к могуществу. Садонис принадлежит ей! Он её Рыцарь!

 - Разувий! – требовательно позвала колдунья, вступив в круглую залу, - Явись предо мной!

 

 - Ты звала, и я явился, - рокот голоса исполина Разувия пронесся по зале, - Зачем?

- Разувий, ты должен сделать из этого упыря Рыцаря! – требовательно произнесла колдунья, сдобрив свое требование ударом посоха о пол.

 - Рыцаря? – Разувий взглянул на сжавшегося, под его взглядом упыреныша, - Думай, о чем просишь, сестра. Рыцари Смерти становятся собою, закалившись в крови врагов, вкусив осквернения и поглотив смертный хлад. Сделать? Рыцаря Смерти нельзя сделать, тем более из такой жалкой твари…

- Разувий, - голос Некроманта протянулся могильным холодом, - Я не прошу тебя. Я приказываю!

 - Ты. Приказываешь. Мне? – Разувий, подошел ближе к девчонке, намереваясь стереть надменное выражение лица. Его кулак медленно поднялся и в ту же секунду упырь оттолкнувшись от земли прыгнул. Его когти глубоко вошли в мертвую плоть инструктора, оставив глубокие борозды на груди.

 - Мелкая погань, - гаркнул немертвый, ухватив тварь и швырнув об пол, но в ту же секунду его тело отшвырнула в сторона волна энергии. Закрыв собой упыря, Некромант угрожающе подняла посох.

- Ты… Сошла с ума… - Разувий тяжело поднялся, - Это невозможно… Он слаб… Его тело должно быть насыщенно энергией, но он же просто мертвец!

 - Если нужна энергия, я дам её с лихвой, - Гвинерва ответила резко, и в её глазах Разувий увидел огонь. Не свойственный мертвецам, а уж тем более слугам Короля. Тем, кто жив снаружи, но сгнил внутри.

Он медленно поднялся, смерив странную парочку взглядом.

 - Я сделаю это, но Лорд Могрейн будет…

 - Он не получит его, - отрезала Гвинерва, склонившись над упырем, - Он. Мой. Мой Рыцарь.

 

            Усталость свинцом разливалась по костям. Гвинерве казалось, что сон превратился в далекую страну, попасть в которую ей уже не под силам. Часы текли медленно, сливаясь в единую серую материю, размывая реальность. Она не позволила помощникам коснуться тела Садониса. Она сама с ювелирной точностью и . . . нежностью орудовала иглой и нитью, укрепляя каждый шов вливанием некротической энергии. Он должен быть прекрасен. Таким, каким она его помнила. Из ошметков тела, прогнившего куска плоти, она изготавливала тело, заменяла кости, пришивала, укрепляла и напитывала, напитывала гомункула энергией… День за днем, час за часом. Крохотная филактерия сменилась творением Некромантии, которого удостаивались лишь самые лучшие и только за это Гвинерву могли казнить. Но ей было наплевать. От прежней повелительницы Смерти, Гвинервы Черной в осунувшейся, растрепанной, дерганой колдунье не осталось и следа. Словно с энергией она вливала в Садониса и частицы себя. Когда же её сокровище забрал Разувий, она и вовсе потеряла покой.

            Там, в застенках Акеруса он сотрет все лишнее. Расплавит саму его суть и вольет в новую форму. Форму сотканную из трех Начал. Льда, Скверны и Крови. Он вложит в его руки рунический меч и тогда он станет с ней рядом… Как равный. Снова будет с ней. Меч. Насчет этого инструмента у колдунью имелись отдельные счеты. Её доверенные слуги уже рыщут по пустошам, вокруг места, где нашли мертвого Садониса.

 

 - Готово? – нетерпеливо рыкнула колдунья, одергивая подол мантии. Когда Разувий послал за ней, она даже не привела себя в порядок, - Готово или нет?

 - Готово, - кивнул Инструктор и отступив, указал Гвинерве на Её Рыцаря.

            Будь она более осторожна, не будь этих бессонных ночей, она бы заметила огонь в глазах Разувия, жажду крови… Обман и ложь. Но она была ослеплена.

            Это был он. Бедра прикрывает покрытый инеем кольчужный килт, на ногах кованный сапоги, обнаженная грудь, укрытая сетью шрамов слабо вздымается. Спутанные волосы, черные как смоль, заведены назад, собраны в хвост. Лицо. Бледное, ссохшееся с четко выступающими костьми черепа, но глаза… Пусть смотрят слепо, пусть горят синим огнем, но это его глаза. Глаза её Садониса, её возлюбленного. Рыцарь сделал шаг ей навстречу и боевой цеп, обмотанный вокруг руки, с грохотом размотавшись, упал на каменный пол.

- Что… Что он делает? – подозрения закрались в разум женщины слишком поздно, рыцарь неумолимо двигался к ней, одновременно извлекая из-за пояса чудовищный топор. Проклятье… Тот самый топор, который отлили и выковали по её указанию. Выкованный, из частицы найденного в Пустошах молота.

- Пойми, Гвинерва, Рыцарь обязан пройти испытание кровью… Таков закон…

 - Что… Но почему я?! – Некромант взвизгнула, осознавая свою беспомощность. Торопясь, она даже не взяла свой посох.

 - А это лучшее доказательство его верности, - зло прошипел Разувий, наблюдая как рыцарь поднимает руку с цепом.

            Стальной хлыст поднялся в воздух и описав длинную дугу швырнул Гвинерву на стену. Острые грани звеньев поперек вспороли ей грудь. А, рыцарь вновь поднимал свое чудовищное оружие. Новый взмах и цепь кольцами обвила шею женщины. Подтянув задыхающуюся Гвинерву к себе, рыцарь легко оторвал её от земли.

 - Садонис… Умоляю… Вспомни… Кому ты служишь! – кряхтя, женщина нелепо дрыгала ногами, вцепившись пальцами в острые звенья.

 - Я служу Королю Личу… - хриплым голосом процедил рыцарь.

- Я твоя Королева… Я была твои светочем, вспомни, прошу… - тело женщины мешком упало на пол, тяжелый топор блеснул в руках воителя, - Я же… Я люблю тебя!

            Рыцарь не ответил. Чудовищное лезвие с грохотом опустилось на землю, отрубив голову Гвинерве Темной. Подняв жуткий трофей, рыцарь поднял его над головой, так, что бы наблюдающий Разувий мог увидеть перекошенное от страха лицо.

 - Убить предателя и одновременно своего творца. Я считаю, он достоин, Лорд, - сказал Разувий, наблюдая за замершей фигурой рыцаря.

 - Не хуже прочих, - отозвался глухой голос из-за тени, - Гвинерва предала нас и теперь мертва. Пусть хотя бы её творение смоет её грехи. Думаю ты был прав. Смерть от рук своего детища… У тебя есть чувство юмора, Разувий. Пусть готовится. Завтра великий день.

            - Как скажете, Лорд Могрейн. 

Сообщение отредактировал MitrGera: 10 Декабрь 2013 - 00:58

[MitrGera]

FINAL

 

 

Глаза медленно привыкали к темноте. К сожалению, Садонис лежал на полу и единственное ,что мог различить это высокий потолок и изголовья двух колон, упертых в потолок. Постепенно он различил два силуэта, деловито о чем-то разговаривающих совершенно не обращая на него внимания. Фигуры были полными противоположностями – первый был высок и плечист, второй худ как щепка, и ростом едва доставал до подбородка собеседника. .
            - Кажется, он очнулся. – голос здоровяка гулким басом пронесся по комнате.
            - Верно. Ну, что – пари? – ответил собеседник. Коротышка обладал голосом, похожим на хруст ледяной корки, а теперь в нем еще и звучали озорные нотки.
            Что-то пробурчав, здоровяк протянул ладонь, и в ней тут же потонула рука коротышки.
Голоса собеседников смешивались с шумом в голове. Паладин попытался подняться, но смог лишь встать на колено. От этого простого движения по телу волной прокатилась усталость.
            - Где я? – слабым голосом произнес Садонис.
От этой простой фразы с фигурами произошли странные метаморфозы – здоровяк выругался и размахнувшись, опустил кулак на колонну, мелкий же наоборот залился звонким смехом.
            - Я же тебе говорил, что это первое, что они спрашивают, – сквозь смех произнес худой, – Твоя очередь.
            - Это становиться унылой обыденностью, – пробурчал проигравший и вздохнув начал, – Буду краток, мелкий. Что последнее ты помнишь?
            - Меня убили. Нежить, неподалеку от Шолозара. – память вернулась к Садонису довольно быстро, события всплыли перед ним яркой картиной, даже слишком яркой.
            - Увы это было пару месяцев назад, – продолжал громила, – После смерти ты был воскрешен Королем. И несколько месяцев исправно нес ему службу. Теперь ты один из тех, кто поднял данное им оружие против него самого.
            - Личу?! Я не мог! – начал, было паладин, но наконец увидел свои руки.
Кости, обрывки плоти, гной. Он был мертв. Сомневаться в словах не было смысла.
            - Ты один из свежевоскрешенных. Поэтому твое отречение и заняло такое время. Ну да это неважно.

 

            С этими словами здоровяк снял со спины клинок, обернутый тканью. Одно движение и обнаженный меч завис над головой Садониса, – Ты имеешь полное право вернуться обратно. Никто не заслуживает такого существования. Ответь мне! Ты хочешь остаться?

            Он умер. Был воскрешен. Служил Личу. А теперь стал свободным. События, которые прошли, и о которых он совершенно не помнил в тот момент, не взволновали немертвого. Выбор. Ему предложили сделать выбор. Кодекс не позволит ему стать мерзостью, с которой он боролся. Но ему все больше казалось, что судьба дает ему шанс. Шанс искупить свою вину перед тем невинным ребенком, попытаться заплатить своей кровью за свое преступление. Преступление, в котором его не обвиняет Свет. Преступление, которое для всех его братьев лишь долг.
            Поступить согласно догматам, или согласно своей воле.
Его вовлекают в войну, в ту же войну, но на другой стороне. Другая сторона, но все тот, же враг. Он не сможет отступить, не сможет спокойно умереть, упустив возможность хоть что то изменить. Если после своей окончательной смерти он встретит ее, то будет молить о прощении. А, пока что он сделает все, чтобы спасти как можно больше жизней.

            Подняв голову, паладин посмотрел на все еще поднятый меч.
            - Я не хочу умирать, – проговорил паладин слабым голосом.
            Удовлетворенно кивнув, Рыцарь опустил меч.
            - В таком случае добро пожаловать в ряды рыцарей Черного Клинка. Мое имя Арей.

Сообщение отредактировал MitrGera: 10 Декабрь 2013 - 01:04