Posted 06 February 2012 - 00:25 am
Часть 1. Прошлое
—Натаниэль, — послышалось из лесной глуши.
Юный эльф улыбнулся, заслышав знакомый голос.
—Анда! — паренек бросился к отцу. — Тебя долго не было, мы волновались.
—Я задержался, друиды Круга собирали срочный совет, — друид опустился на одно колено и обнял сына. — И вскоре ты станешь одним из них, сын. Твои золотые глаза предопределили твою судьбу. И я горд, что ты станешь достойным этой великой ответственности, хранить мир и баланс в наших лесах.
—Но я не хочу, — паренек чуть обиженно нахмурился. — Это скучно, спать в этом Сне полжизни… Ты сам говорил.
—Это необходимая жертва, — спокойно ответил отец. — Но это великая честь и ты должен быть горд, что она оказана именно тебе.
—Не хочу, — с напором повторил сын.
—Еще есть время и ты, я надеюсь образумишься, — отец отпустил его и поднялся. — Нам с мамой необходимо поговорить. Где она?
—В доме, — юный Натаниэль побежал в сторону небольшого домика в корнях одного из деревьев. Отец последовал за ним…
Я никогда не хотел быть друидом… Проводить большую часть своей жизни, находясь в плену иллюзий, наваждений. И упускать столько возможностей познать мир, в котором мне суждено провести свои дни. Я не мог позволить, чтобы отец привел меня к друидам. Я отлично понимал, что это неправильно. Что мне оказана честь. Что ради своего народа я должен пойти на это. Будь прокляты золотые глаза, клеймо на мне с моего рождения. И приговор стать тем, кем я не хочу.
Решившись, я сбежал. Я отлично понимал, что из-за этого стану изгоем. Ну, может быть, не совсем изгоем, но все же отчужденным, ведь я пошел против воли отца. К тому же, все мужчины становились друидами, а лишь женщины были Часовыми, охотниками. Но меня куда больше привлекала именно эта тропа. Выживание. Охота. Ловушки. Стрельба.
Это походило на смертельную игру, заставляло кровь закипать в жилах. Это была настоящая жизнь. Убивать каждого, кто посягнет на земли моего народа. Вот это я считал истинным служением своему народу. И я сбежал. Долгие годы я скитался по лесам. Я потерял счет смертельным опасностям, где один неверный шаг мог стать роковым для меня. Я узнал многое. Как выжить в негостеприимных лесах, как сбить со следа охотника, как настигнуть добычу, как распознать ее след в листве. И в один из таких дней я встретил пантеру, которая позже стала моей спутницей.
Я назвал ее Айрисс, в честь матери. Она напоминала мне ее, сильную и волевую, готовую на все ради своих детей. Но ей не повезло, я пришел слишком поздно. Она была ранена, а у ее лап лежали шесть или семь маленьких комочков шерсти. Мертвые ее дети. Растерзаны пауками, которые поселились на деревьях неподалеку. Их было слишком много, чтобы я справился водиночку. Я взял Айрисс с собой, к себе в небольшую пещеру под корнями одного из раскидистых ясеней. Там я исцелил ее, сделал противоядие и ухаживал какое-то время, пока она не поправится. А затем мы развязали большую охоту. На этих самых пауков.
Именно тогда я и опробовал несколько своих ловушек. Приятно было слышать треск плоти твари, когда огромный капкан разрубил ее пополам, разбрызгивая ее кровь во все стороны. Шипение от огненной смеси. Словно целая симфония боя. Наравне со свистом стрел были слышны рев пантеры и звуки ее ударов.
В тот день мы отомстили за ее детенышей. Мы перебили пауков и сожгли их кладку. Это была достойная охота. После которой Айрисс решила сопровождать меня. Никогда я ей не командовал, она была моим другом и спутником. Верным товарищем в любом бою. Мы исходили бессчетное количество троп в наших родных лесах.
Так шли годы. Покинул я свой народ, когда мне было пятьдесят. Снова мне посчастливилось с ним встретиться, когда мне было сто шестьдесят пять. За эти длинные годы я многому научился. Мне нравилось жить отшельником, охотиться, делать тихую работу по охране своих родичей. Цель оправдывала средства. Отравленные стрелы, хитросплетения сети ловушек, тихие убийства в ночи. У меня обострился слух, мое зрение тоже стало острее. Тело стало подвижнее за все это время. Я стал похож на зверя, который не мог остановиться и искал новую добычу, скорее не для корма, а наоборот, ради азарта, вдохновения, схватки. Тем не менее, я охотился лишь на тех, кто представлял угрозу, будь то одичавшее племя беорнов или же слишком большая волчья стая, угрожавшая популяциям других животных. Я почти забыл наш родной язык. Мне он просто не был нужен, с пантерой я мог говорить без слов, языком взгляда и жеста, не более.
Я отчетливо помню тот день. Я решил проверить восточные границы наших лесов, вернее, юго-восточные. Приближаясь, я слышал странный грохот. Духи леса кричали от боли, я чувствовал. Духи моих предков, теперь больше похожие на светлячков, кричали о помощи, сердцем я слышал этот зов. Но мое любопытство взяло верх, я подкрался ближе. И моей боли не было предела.
Какие-то зеленокожие верзилы развернули целый лагерь, вырубая священные рощи. Мое сердце переполняла скорбь, а вместе с ней просыпалась ярость. Я отлично понимал, что одному мне не выстоять, а потому решил позвать свой народ на помощь.
Однако мой народ уже был здесь. Я слышал тихие перешептывания, видел в едва заметных тенях движения руками, команды. Охота начиналась, стоило луне взойти на небосклоне. Я видел, как стрелы словно из ниоткуда пронзали зеленомордых, как они в панике метались по лагерю. Видел, как они наугад стреляли из своих луков, даже близко не попадая в часовых. Видел, как срубленные ими же деревья оживали и нападали на них. Я сам тогда неплохо повеселился, дикое чувство свирепого вдохновения, упоения охотой. И мести за каждую ветвь, срубленную их топорами. За каждого духа, чье древо пало. За каждый листик, который пережил века, чтобы затем быть уничтоженным какими-то чужеземцами.
Приятное, невообразимое ощущение возмездия за наши леса. Я упивался этим чувством, позволял ему охватить мой разум. Охота, состязание. Дух этого пробуждал во мне всю звериную природу, которая лишь усилилась в моей душе за долгие годы жизни в лесах.
Тем не менее, водиночку нам не удалось сдержать зеленомордых. И мы получили помощь от самого Кенария, полубога, нашего покровителя. Нам удалось откинуть захватчиков прочь, уничтожить их лесопилки. Деревья проросли вновь. Но мы ошиблись, недооценивая силы и настойчивости новых захватчиков. Я отчетливо помню, как они напали снова. Одержимые жаждой крови и мести. Они изменились, теперь их глаза пылали ненавистью, первобытной яростью. Их кожа поменяла цвет, сделавшись багровой, кое-где проросли костяные шипы. Нам не удалось выстоять. Кенарий приказал отступать в глубь лесов, а сам остался… Уйдя достаточно далеко, мы увидели огромный столп лунного света с той стороны, где он был. Внутри появилось нехорошее чувство. Все мы понимали, что лишились нашего величайшего защитника. Пошел дождь, словно сама Элуна оплакивала его гибель.
Теперь я был со своим народом снова. Сначала меня чурались. По традиции, следопытами становились исключительно женщины. Я все равно оставался изгоем в своем же народе, но я не нуждался в них. Мне было привычнее оставаться одному.
Начались суровые бои за леса. Я отчетливо помню каждую схватку, сперва с орками, а потом и с живыми мертвецами. Наш отряд патрулировал земли, близлежащие к Лунной Поляне. Позднее к нам присоединилась Тиренд, жрица Элуны и возлюбленная одного из величайших друидов, Малфуриона Свирепого.
Тем временем странная порча стала охватывать наши леса. Пришлось разделить силы. Тиренд с частью сестер направилась в рощу Древних для того, чтобы пробудить спящих друидов. Остальные отбивали атаки обезумевших существ. Теперь то место зовется Оскверненным Лесом.
Появились сатиры. Мне говорили, что ранее они были нашими родичами, но изменились под воздействием Скверны. И мы убивали их. Хитрые противники, умные. Но это были НАШИ леса, мы не могли отдавать их без боя. Нам даже приходилось драться с оскверненными Древними Защитниками. Это было невыносимо больно. Своими же руками уничтожать то, что в свое время мы так почитали. Но выбора не было. В наших сердцах была скорбь за каждую погибшую сестру, за каждое обезумевшее животное, павшее от наших стрел, но иначе мы не могли. Баланс должен был быть восстановлен.
Бесконечные дни кошмара. Постоянные схватки с оскверненными. Отчаяние, что закрадывалось в глубину моего сердца. Испытание, которого я не пожелал бы никому. Странное ощущение того, что мир вокруг рушился. Я сходил с ума. А самое страшное в той ситуации было остаться одному, наедине с самим собой. Я никому не позволял приближаться к себе. Я чувствовал, что должен был пережить эту боль сам.
Когда стало казаться, что весь этот кошмар сведет меня с ума, наступил светлый день. К нам присоединился Отступник, как его звали сестры. Иллидан Свирепый, брат Малфуриона. Зеленые татуировки на его теле, как я чувствовал, излучали ту же скверную магию, что исходила от сатиров и порождений Легиона, но я знал, что этот эльф на нашей стороне. Его глаза были завязаны черной полосой ткани, а в руках было по одному обоюдному изогнутому клинку. Они, казалось, тоже были насквозь пропитаны демонической магией. Странный союзник. Его презирали за его связь с демонами, быть может, даже ненавидели, но открыто мало кто мог что-либо возразить.
Иллидан приказал выслать дозоры по всему Оскверненному Лесу, выискивая некий артефакт. Череп Гулдана, как он его назвал. По его словам, это и был источник Скверны, отравляющий наши земли. Никогда не забуду ту вылазку. Демоны, казалось, были везде. Большие огненные создания с пылающим демоническим огнем, огромные исполины с пламенеющими клинками, гончие с шипами на спине и трех хвостах. Погибли почти все, попав в ловушку. Однако мне и еще троим удалось сбежать. И мы нашли его, этот самый череп. Большой пылающий алтарь, на котором покоился черный как ночь череп, испещренный непонятными рунами. От него исходило зловоние, вся моя душа, все мое существо хотело уничтожить его. Но Иллидан избрал иной путь. Мы предостерегали его, но он не послушал. Всплеск нечестивой энергии раскидал нас в стороны, а Иллидан взял череп в руки и закричал. Алтарь терял свои краски, начался непонятный ритуал. В следующий миг все его тело исчезло в зеленом пламени, стал слышен крик. Но потом… пламя сошло. И мы увидели его преображенным.
Чудовище. На голове появились два огромных рога, за спиной стали видны два черных крыла. Вены его были насквозь пропитаны демоническим огнем. А вместо ног были видны копыта. В тот день эльф умер, родился демон. Он засмеялся нам в лицо, откидывая бесполезный теперь для него череп в сторону. Головой я понимал, что это всего лишь жертва во благо своего народа, но сердцем я не мог принять это. Добровольно впустить это отвращение внутрь своей души было для меня чем-то непостижимым.
Мы покинули его. Мы вернулись к Тиренд и Малфуриону, которые вскоре прибыли в Оскверненный Лес. Друид был в ярости и изгнал своего брата из святых земель. И я не осуждал его. Напротив, полностью поддерживал. Конечно, правильнее было бы убить его, но в тот момент я не посмел оспорить решения Малфуриона. Да и кем я был? Рядовым стрелком? Следопытом? Что значило мое слово тогда? По сути, и сейчас оно значит не так много.
Вскоре Оскверненный Лес остался позади. По приказу Тиренд отряды эльфов, теперь уже не только Часовых, но и друидов, спешным маршем двигались к горе Хиджал, на которой находилось Древо, символ нашего народа, источник его процветания и бессмертия. Следующий, последний и решающий удар Легиона должен был обрушиться именно на него. Я был искренне поражен, что наши лидеры заключили союз с людьми и теми дикарями, которые убили Кенариуса. Я не верил в то, что они исправились. Но в них я видел средство, способное задержать демонов достаточно долго. И не ошибся.
Малфурион ушел к Древу, силясь пробудить духов наших предков для защиты. А мы плотным строем встали перед вратами. Сотни эльфов, сотни луков. Тиренд вскинула свой лук, выходя перед строем.
—Калдорай, пробил наш час! Наш извечный враг у нас на пороге и мы обязаны дать ему достойный отпор! Судьба наших лесов зависит от исхода этой битвы! Элуна благословит нас на величайший подвиг, которого мир не знал уже десять тысяч лет! Мы должны разбить полчища демонов во что бы то ни стало! Братья и сестры! Стоять до последней стрелы, до последней капли крови в жилах! Иначе погибель ждет этот мир! За Элуну! За наших предков! За Нордрассил! За Ашенваль!
Мы отозвались дружным ревом. А в следующий миг небеса стали ясными. Ушли тучи, нам сияла луна. Ее лучи теперь были куда сильнее, они даровали нам надежду, вселяли уверенность. Я знал, что мы выстоим. Мы должны были выстоять.
Бой грянул несколько позже. Я в жизни не видел такого скопления тварей в одном месте. Оглушительный рев закладывал уши. По команде мы отпустили первые стрелы, они черной тучей пронеслись над полем боя, стал слышен хруст, крики боли, вой, звуки агонии. А затем мы продолжили осыпать поле боя градом стрел, каждая из которых находила свою цель. Мы не могли промахнуться только потому, что демоны были везде, стрела не могла долететь до земли, ничего не задев по дороге.
Наконец демоны достигли первых рядов наших братьев. Друиды медведи дрались яростно, но падали под мощными ударами лап, когтей, зубов, пылающих клинков. Я отчетливо помню крики, я помню каждый звук, что достиг моих ушей. В той битве мы потеряли слишком многих. Но мы выстояли… нам удалось выиграть время. А потом я увидел огромную тень. И услышал чудовищный смех. Архимонд, повелитель Пылающего Легиона, самолично прибыл разделаться с нами. Он просто расшвыривал всех, кто оказался достаточно близко к нему. Мы не смогли его удержать. Я помню, как упал, сбитый с ног, на меня свалился труп другого моего родича. Это и спасло мне жизнь.
Архимонд дошел до изумрудных врат и одним ударом снес их, подходя к дереву. Торжествующий рев услышали все. А затем мое сердце подпрыгнуло, в нем снова зародилась уже угасшая надежда. Древний рог наших предков трубил, перекрывая абсолютно все звуки. Я помню пение сотен голосов, помню целительный свет Луны. Помню неистовый рев, полный боли. А затем я потерял сознание, не в силах сопротивляться. Свет померк.
Мы выиграли ту битву. Пылающихй Легион потерпел сокрушительное поражение, но он был далеко не уничтожен. Наши леса все еще были в его Порче, работы предстояло крайне много. Я продолжал охотиться, как и раньше. На демонов, на оскверненных животных, на нежить, честно исполняя свой долг ради своего народа. Я всегда был один. Почти всегда. Иногда объединялся с Часовыми для крупных вылазок и карательных операций.
В одной из таких охот я и встретил охотника на демонов. Очень похожего на Иллидана. Но к тому времени я несколько поменял свое мнение. Для меня цель теперь оправдывала все средства. А целью моей было очищение земель Калдорай от демонов, их проклятия как можно скорее. Каждая минута страдания лесов была для меня пыткой.
Я все еще презирал их, но теперь я видел в них скорее жертв, чем безумцев. Я отлично понимал, что Скверну держать очень трудно. И с ней справиться невообразимо больно, как я тогда думал. Охотник мне рассказал тогда много того, чего я не знал. Все охотники на демонов были слепы, скверна внутри сжигала их. Но никогда ни один охотник не предал свой народ. Они умирали, никем не оплаканные, ради своих родичей, в одиночестве. А об их подвигах никто не знал. Они были незримым щитом от Легиона.
Та встреча изменила многое. Я долго еще плутал по лесам, выслеживая демонов и убивая их, но отлично понимал, что такого совершенного оружия, которое было у Охотников, мне нигде не достать. Спустя несколько месяцев я нашел Кер-линара вновь. И он согласился меня обучать, но перед этим предупредил, что пути назад не будет. А я решился. По жизни я был одиночкой. Теперь не многое должно было измениться.
Часть 2. Посвящение
Эльф стоял на одном колене, глядя в последний раз на свое отражение.
—Был бы у меня дневник, я бы записал это, —с улыбкой сказал он. — История моей жизни.
—Все, что было до этого, было лишь мраком. Прелюдией к тому, чем ты должен был стать. Ты решился пойти по этому тернистому пути, отринь сомнения, — глухо произнесла мрачная фигура позади. — Ты готов пройти посвящение. Тебя ждет невообразимая боль, страдания. Как физические, так и духовные. На тебя будут смотреть с презрением, недоверием и ненавистью лишь потому, что ты решил бороться против Легиона его же оружием. Это необходимая жертва, если ты готов к ней.
—Не знаю, насколько можно быть к этому готовым, — Натаниэль поднялся и отряхнул ноги. — Но чему быть, того не миновать. Приступим?
—Приступим, — фигура отошла чуть назад и указала в сторону захваченной адской гончей. — Сейчас мы посмотрим, не прошли ли твои тренировки даром. Если ты одолеешь ее, мы перейдем к следующей части Посвящения.
Натан взял два изогнутых клинка, которые были изготовлены чуть раньше благодаря технологии, которую Охотники передавали один другому, но никогда не делились ей с посторонними. Клинки были из простой луностали, два изогнутых полумесяца, дань богине Элуне. Отойдя подальше, эльф встал в боевую стойку, выставив вперед один из клинков, повернувшись боком и отведя назад другой.
Темная фигура Охотника кивнула и резким ударом клинка пресекла железную цепь. Гончая сорвалась и сперва хотела накинуться на Охотника, но тот резко вскрикнул, пугая ее. Нечто демоническое, властное было в этом голосе.
Натаниэль сглотнул. Разъяренная гончая мчалась в его сторону, ревя. Воздух, словно кнуты, рассекали три хвоста, а все три пары глаз устремились на новичка. Гончая резко прыгнула, стремясь сбить Натана с ног, но тот в последний момент ушел в сторону, резко развернувшись и полоснув клинком тварь в бок. Хрип оповести эльфа о том, что удар достиг цели. Крутнувшись, Натан полоснул клинком снова, срубая один из хвостов. Клинок был превосходно заточен, а форма полумесяца идеально подходила для такого танца.
Тварь с ревом развернулась, ее челюсти клацнули в футе от ноги эльфа, а два хвоста устремились вперед. Гончая была зла, она хотела подавить противника, убить, растерзать. Натан привык видеть такое бешенство в глазах врагов. И понимал, что нельзя давать и малейшей поблажки, это может закончиться фатально. Эльф отпрыгнул в сторону, разрывая дистанцию. Гончая с новым ревом ринулась на него. Натан резко выставил оба клинка вперед.
Тварь разинула пасть, накинулась, но Натан выдержал напор. Резко уйдя назад, он крутнулся, выставив оба клинка, сталь сверкнула в лучах луны, а за ней последовали брызги ало-зеленой крови. Сознание закатывал багровый туман. Ярость поглощала разум, поддаваясь первородному инстинкту. В висках бил набатом приказ… Убить… Уничтожить…
С диким ревом, отринув всякую осторожность, Натан налетел на гончую, нижние концы лезвий вонзая ей в голову. Оба хвоста шипами впились в его руки, но он не чувствовал боли. Гончая завыла, но эльф и не думал останавливаться. Оставив один из клинков в морде, второй он выдернул и, оставив глубокие царапины в руках, резко махнул полумесяцем, срубая оставшихся два хвоста. После чего снова вонзил клинок в голову и крутнул с хрустом. На этот раз гончая не двигалась.
—Отлично, —сквозь туман безумия достигли слова Охотника его ушей. — Первый этап завершен. И ты подаешь надежды. Но самое сложное еще впереди. Ты ранен, это к лучшему. Процесс пройдет быстрее.
Резко выдернув оба клинка из плоти твари, эльф поднялся и выпрямился, стараясь не обращать внимания на боль. Выходило это с трудом, состояние безумия отступало.
—Первой частью договора Борьбы с Легионом была эта Схватка, — говорил тем временем Кер-линар. — Мы зовем это Покорением. Далее следует Укрощение. Иди сюда и встань на колени.
Натан покорно прошел на то место, которое указал Охотник и опустился на колени. Кер-линар тем временем ходил вокруг Натана, своими клинками вычерчивая на земле сперва круг, а затем какие-то линии.
—Ты долго тренировал свое тело к борьбе против демона снаружи. Теперь тебе предстоит приручить демона внутри тебя, — слышались слова. — Если тебе этого не удастся, ты погибнешь. Один, в забвении. Бесславная кончина.
Клинки проделывали борозды в земле. Когда же Охотник закончил, он подошел к гончей и стал орудовать полумесяцами с новой силой, умело отсекая части тела. Взяв одну из лап, эльф подошел к рисунку и стал кровью наполнять выемки в земле. Когда же весь рисунок был покрыт кровью гончей, Охотник поднес парню небольшой резной кубок, внутри до краев наполненный все той же субстанцией.
—Испей кровь твоего врага, вкуси его душу. И прими его в себя. Заключая таким образом кровавый договор с темными силами Легиона, мы начинаем бороться с ним его же оружием. В этой крови суть их силы, суть их ярости и ненависти. Гнева. Вкуси эту силу, стань таким же, как они сами… Но другим.
Натаниэль принял кубок, заглянул в него. Все зловоние, которое чувствовалось ранее рядом с Иллиданом и бестиями Легиона, теперь было в этом маленьком клочке серебра, прямо перед ним. Поворот, после которого не будет пути обратно. Собрав все свое мужество в кулак, эльф закрыл глаза и сделал сперва один глоток чуть тягучей, вязкой жидкости, затем еще и еще, не позволяя себе остановиться и выпить все залпом.
Пламя охватило все его тело. Нестерпимый огонь словно выжигал все изнутри, постепенно распространяясь по венам. Не в силах сдерживаться, эльф закричал, падая наземь. А затем сквозь боль увидел, как линии вокруг него после темных слов его наставника запылали ярко-зеленым. Эльф увидел многое. Мириады миров, сотни существ, народов и рас, которые некогда помогал творить бывший титан, а ныне повелитель Легиона Саргерас. Видел пылающие миры, которые гасли, словно звезды на небосклоне после триумфального марша темных полчищ. Чувствовал ярость, ненависть ко всему живому. Жажду магии, жажду к убийству. К покорению. И разрушению всего упорядоченного. Хаос это есть единственно верный порядок вещей.
Натаниэль сопротивлялся наваждению изо всех сил. Мощь пыталась подавить его, смять, сделать покорным, но эльф держался стойко. Тогда он увидел, каким страданиям Легион подвергал тех, кто ему сопротивлялся. Огромные огненные просторы пылающих миров, истязания плоти огнем, муки души от Скверны. У Легиона было огромное количество таких пыток в наказание за то, что ему дают отпор. Но, помимо ожиданий, эльф не сломался. В его душе зародились новые силы, новая решимость дать всему этому достойный отпор. Не позволить его миру умереть так, как это сделало множество других.
Тело стремительно теряло свои силы, а сознание угасало. Пламя продолжало жечь изнутри, но теперь оно не доставляло боли… По крайней мере, такой, которая была поначалу. Не в силах более совладать с собой, эльф отключился.
—Укрощение ты прошел, Натаниэль, — голос наставника был первым, что услышал Натан. — И теперь твое тело готово к тому, чтобы использовать силу Скверны. Время от времени ты будешь видеть кошмары, это нормальное явление. Запомни главное. Скверна это очень сильная субстанция. И она требует постоянной подпитки. Ты должен принимать ее сразу же, как только чувствуешь слабость. Если же ты не примешь ее неделю, то умрешь в страшных страданиях.
Натаниэль кое-как сел на земле и с удивлением посмотрел на свое тело. Руки его и торс были покрыты словно шрамами, что светились изнутри демоническим огнем. Внутри теперь, словно второе сердце, билась Скверна, эльф чувствовал ее мощь, но понимал, что попросту не умеет ее использовать.
—Эти отметины мы зовем Знамением, —спокойно пояснил наставник. — Оно выступает теперь как предупреждение твоим врагам… И друзьям. Традиционно мы не прикрываем их и гордимся той жертвой, что принесли, а потому не носим нагрудников.
—Следующая часть… Посвящения… Это что? — охрипшим голосом спросил Натан, чувствуя себя несколько странно.
—Закалка, — ответил Кер-линар, кивнув на два клинка юноши. — Луносталь это благородный металл, но он разит куда лучше, если закален кровью демонов Легиона. Здесь поможет кровь твоей жертвы… Вернее, то немногое, что от нее осталось. Ты сам начертишь на земле Круг, сам закалишь их. Вернее, круг уже есть… Ты наполнишь его мощью, что таится теперь у тебя внутри. Закрой глаза, почувствуй неистовый жар в твоих жилах. Дай ему свободу.
Натан послушно закрыл глаза. Жжение в груди стало невыносимым, но отчего-то оно пыталось захватить разум. Тело отчаянно сопротивлялось. Сознание боролось, но теперь это выходило куда проще, чем со Скверной в первый раз. И теперь юноша был готов. Усилием воли он направил всю мощь в руки, чувствуя, как начинают пылать ладони. Закричав, эльф резким движением руку в землю ударил, изливая демоническое пламя, направляя его по бороздам. Открыв глаза, Натан увидел, как вены на руках сияли теперь зеленым пламенем, а жидкий огонь пылал на протяжении всего ритуального круга, в центре которого лежали теперь его клинки.
—Впитай в них мощь, почувствуй, как металл преобразовывается… Оскверняется, — послышался голос со стороны.
Натан так и сделал. Оба клинка запылали сперва зеленым, раскаляемые нечестивым огнем, а затем стали немного менять форму. И запылали красным. Эльф чувствовал, как клинки менялись… Они словно погибали… И возвращались к жизни уже измененными, напитанными магией до самых краев. Когда же парень почувствовал, что заклинание достигло своего апогея, он прервал поток мощи. Оскверненная земля потухла, а клинки сменили цвет и сделались багрово-алыми.
—Эти клинки теперь часть твоей души, часть тебя самого, — тихо произнес Охотник, становясь рядом с парнем и подавая ему его оружие. — Их магия будет теперь продолжением тебя самого, они лишь инструмент, но при этом и нечто большее. Осталась последняя часть Посвящения.
—Какая? — голос стал меняться сильнее. Как и тело. Новые процессы захватывали юношу.
—Прозрение, — спустя паузу сказал наставник. — Теперь пути назад нет и ты должен пройти то, через что проходили все остальные. Ты лишишься зрения в привычном для тебя понимании. Все, что ты будешь видеть, это лишь тьма, непробудная тьма, в которой больше не будет и лучика света. При этом у тебя откроется зрение иного толка. Ты сможешь распознавать демонов на расстоянии, чувствовать их. Впрочем, как и всех остальных существ. Другими словами, ты будешь чувствовать саму ткань мироздания. А так как все живое содержит его искру, то ты будешь чувствовать и его. Это зрение заменит твое обычное восприятие. Сперва будет непривычно, но потом ты наловчишься использовать этот дар в полную силу.
Парень кивнул в знак понимания.
—Отлично, — Охотник потер руки. — Преклони колени, — властно сказал он, беря в руку все тот же кубок и доставая из него черную повязку. — Пока ты спал, я позаботился о ней. Теперь она будет твоими глазами.
Кер-линар подошел ближе, протягивая кубок.
—Омой кровью твои глаза, дабы они отреклись от остального мира, но никогда не упускали его врагов.
Эльф с очень скверным предчувствием принял кубок и кровь на лицо вылил. Лицо словно все загорелось, а глаза… Никогда не было такой чудовищной боли в них. Их словно выжигали каленым железом, но… не совсем. Натан чувствовал, что они тоже… преображаются. Мрак поглотил сознание. Пытка продолжалась довольно долгое время, пока наконец юноше не удалось укротить пламя, пылавшее внутри с новой силой.
Наставник был прав. Очень смутно, но все же Натан чувствовал оскверненное присутствие рядом с собой… Словно видел его… видел его ярость, которую он скрывал. Но краски мира, которые ранее не ценились, теперь померкли. Эльф не мог видеть теперь божественного лунного сияния, видеть синевы бескрайнего неба, его отражения в водах озера, листвы… Ничего. Ни лиц, ни личин. Лишь тьму. Бездонную тьму.
На плечо опустилась рука. Эльф поднялся и принял повязку.
—Теперь ты прозрел, — услышал он. — Тебе видны лишь истинные краски мира. А в них нет ничего, кроме тьмы, кроме отчаяния. Ни одна победа не способна принести радость, ибо она вырвана смертями. Ни одна любовь не может принести наслаждения, ибо за ней непременно последует страдание. Ни одна дружба не может принести уверенности, ибо друзья есть лишь для того, чтобы в самый последний момент ударить тебе в спину. Есть лишь тьма, горечь, злость, ненависть. Именно этими чувствами мы живем. Кто думает наоборот, лишь обманывает себя. Научись и ты жить ими. И помни, что мы лишь жертвы. Ради блага нашего народа. Никогда не обращай свой клинок на своих братьев и сестер. Борись с зовом Господина Легиона, потому что в противном случае ты будешь убит одним из нас. Ступай, Охотник. И помни, что наша жизнь это борьба. А борьба не может быть без крови, страданий и смертей.
Натаниэль закрыл свои глаза повязкой. Теперь он учился жить по-новому…
С того времени прошло несколько лет. Охотник набрался опыта, убивая оскверненных тварей в родных лесах. Все это время он избегал своих родичей, никогда не появлялся на людных местах. Он был проклят, обреченный быть изгоем ради тех, ради кого принял самую страшную клятву, которую только можно было вообразить. Отдать свою душу ради своего народа. Высшая жертва.
С течением времени изменялся и сам Натаниэль. Его тело мутировало постепенно. Вскоре руки ниже локтя были уже все испещрены скверно-зелеными венами, сияние никогда не покидало их. Кровь тоже сменила цвет, став из алой теперь более бурой. Кожа из некогда ярко-фиолетового стала светло-синей. Тело окрепло, мышцы стали сильнее. Скверна внутри теперь поддавалась гораздо лучше, приступы неконтролируемой ярости почти исчезли. За год юноша истребил достаточно демонов, чтобы научится лучше на них охотится.
Теперь он не нуждался в зрении, привыкнув к постоянной темноте. Однако, как и говорил наставник, новое видение мира стало куда полезнее… И все же порой не хватало настоящих красок окружения. Лишь со временем юный Охотник на демонов смог понять всю глубину утраты того, что ему пришлось отринуть
